— Не надо, — судорожно выдохнув, перебил Третий. — Я прекрасно знаю, кто я.
— Глупец, лжец, предатель, клятвопреступник, — начал перечислять Киллиан, загибая пальцы. На каждое из слов Третий хмурился всё сильнее, пока мужчина не закончил: — Эгоист. С каких это пор я говорю тебе, что следует стать более открытым? Почему я пытаюсь подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты делал то, что когда-то делала Йоннет? Я был бы совсем не против, если бы Пайпер исчезла из этого мира.
Третий расправил плечи и сжал губы в линию. Провоцировать его — плохая идея, потому что когда речь заходила о сальваторах, он менялся и не брезговал использовать любые хитрости и методы, чтобы доказать кому бы то ни было, что ему следует заткнуться.
— Что мы знаем о ней? — невозмутимо продолжил Киллиан, на предупреждающий взгляд Третьего отвечая точно таким же. — Человек. Из Второго мира. Умеет только открывать порталы. И не говорит, кто помогал ей всё это время. У неё слишком много тайн.
— Она имеет право хранить тайны.
— Я — король, которого вы выбрали, — жёстко произнёс Киллиан, складывая руки перед собой. — И я несу ответственность за Омагу и всех её жителей. Если есть хотя бы шанс, что молчание Пайпер навредит всем нам, я должен действовать.
— И что ты хочешь от меня? — Третий убрал упавшие на лоб волосы и, лишь на секунду задержав взгляд на сосредоточенном лице Киллиана, отвёл глаза в сторону. — Я делаю всё, что в моих силах.
— Ты делаешь недостаточно. Слишком много поблажек. Ты знаешь её всего три дня, а уже готов бросить к её ногам практически все знания Омаги! Это не тот эгоизм, которого я пытался добиться от тебя. Это не та слабость, о которой говорил Лайне.
Третий возвёл глаза к потолку и раздражённо махнул рукой, будто пытался отогнать слова Киллиана и закончить разговор, который ему не нравился. Третий не любил говорить о своих слабостях, эгоистичных наклонностях, что порой проявлялись, и связи, которая могла сделать его слабее. Однако Киллиан — верный первому королю великан, и его долг — напомнить Третьему, в чём их суть.
— Чему учил Лайне?
Третий промолчал, сверля собеседника взглядом. Ни света магии, ни тьмы предостережений. Только льдисто-голубая пустота.
— Лайне учил, — продолжил Киллиан, вздохнув, — что великаны не умрут, если поступятся своей гордостью и покажут слабость перед союзниками. Если они знают о своих уязвимых местах и готовы рассказать о них другим, значит, они готовы работать над собой и своим несовершенством.
— Истинные дети севера, — пробормотал Третий, смотря на Киллиана всё тем же пустым взглядом, — взращённые холодными ветрами, белыми снегами, ледяными истоками с гор и болью, что сжимает сердца от мысли, что когда-то мы были другими.
— Когда-то Лайне не побоялся явить слабость, крывшуюся в теле, что для великанов стало хрупким. Легенды говорят, что он был самым сильным, первым, кто подчинил наш дар в теле, напоминающем человеческое, и что он никогда не показывал слабости. Это не так. Когда было нужно, Лайне открывался другим. Только благодаря своей честности он и стал первым королём Ребнезара.
— Истинное дитя севера, — отрешённо повторил Третий.
— Как и ты. Как и я. Как и все великаны, что живут сейчас. Тебе не обязательно тащить всё бремя на себе. Истинные дети севера делят тревоги с ветрами и льдами.
Не то чтобы Киллиан рвался подтолкнуть его к раскрытию всех карт перед Пайпер. Он ей не доверял, он считал её опасной, он хотел, чтобы она исчезла. Но она была сальватором, и только сальватор мог вернуть Третьему то, чего он лишился — самого себя. Киллиан не желал потакать всем его безрассудным затеям, но и не мог остаться в стороне. Уж лучше он сам будет направлять Третьего к изучению Пайпер, её магии и тайн, что она пытается скрыть, чем позволит Третьему поддаться окрепшей связи внутри него.
— Чего ты хочешь от меня? — наконец пробормотал Третий, устало потирая переносицу.
— Не раскрывай Первой слишком много, но и не позволяй ей часто думать над тем, как много тайн ты хранишь на самом деле. Сделай то, что должен, чтобы узнать её и прочитать.
Третий резко поднялся, опрокинув стул, и снизу вверх посмотрел на Киллиана.
— Я не собираюсь читать её. Я не читал ни тебя, ни Клаудию, ни кого-либо другого без согласия на это. Я вполне могу найти ответы и убедить Пайпер, что мы на одной стороне, и без этого.
Даже не попрощавшись, Третий вышел из столовой. Киллиан лишь спустя минуту после того, как его шаги стихли, позволил себе ехидно улыбнуться. Он был отвратителен в стремлении использовать в своих целях даже Третьего, но только так он мог защитить сальватора от его самоубийственных попыток в одиночку докопаться до истинной сути каждой тайны, что только существовала в этом проклятом мире.
Глава 9. Солнце не ведало, где его дом
Пайпер жила в бесконечном кошмаре.
Каждое утро она просыпалась в месте, которое не узнавала, рассеяно изучала скудное содержимое шкафа или новые вещи, аккуратными свёртками ждущие её в гостевой комнате. Затем быстро приводила себя в порядок, не желая ни одной лишней секунды смотреть на своё отражение в зеркале, и одевалась. На смену привычной земной одежде пришла сигридская: тёмные облегающие штаны, заправленные в кожаные сапоги со шнуровкой, плотная короткая котта, которая напоминала Пайпер простую тунику, и камзол. Платьев не приносили, чему она была крайне рада — Третий, сказав, что ей нужно подобрать подходящую одежду, в тот же день прислал к ней слуг, снявших все необходимые мерки и записавших все её предпочтения. Их не удивило, что Пайпер попросила как можно меньше вычурных деталей и как можно больше простоты и удобства, что была в одежде Магнуса и Третьего, будто они привыкли к девицам, разгуливающим в мужских костюмах. После того, как Пайпер прошла половину дворца в камзоле Третьего, слуги, наверное, ничему уже не удивлялись.
Каждое утро, самостоятельно застёгивая все петли и пуговицы, Пайпер казалось, что во дворец она попала только вчера. На деле прошло полторы недели, где один день почти ничем не отличался от другого.
Пайпер завтракала в своей комнате либо одна, либо в компании Стеллы и Эйкена, наиболее активных и идущих на контакт куда проще, чем Клаудия или Магнус. Затем она встречалась с Третьим, но он не учил её магии. Он показывал ей дворец и его территории, рассказывал историю Сигрида и каждой из четырёх рас в частности, отвечал на её вопросы и осторожно задавал свои. Каждый день они тратили огромное количество часов на прогулки, которые уже осточертели Пайпер, и ничуть не приближались к нахождению ответа на главный вопрос: как ей вернуться домой.
Третий говорил, что она ещё слишком слаба, чтобы браться за полноценное изучение магии, и Пайпер бесило, что она верила ему. Силой она чувствовала, что Третий не лжёт. Да, он иногда уходил от вопросов, отвечал или односложно, или нехотя, но он не врал о её слабости. После своей недельной «комы» и нападения демонов она встала на ноги в рекордное время, и его следовало потратить на то, чтобы дать организму отдохнуть. Единственное, чего добилась Пайпер — это уроков с Анселем.
Ансель был юношей лет пятнадцати с каштановыми волосами и розовыми глазами, который понимал язык демонов. Он также был весьма одарён в сфере других языков и истории, и потому Третий поручил ему давать Пайпер уроки. Это немного не то, чего она хотела, но зато хоть какой-то прогресс. На Земле она даже не изучала других языков, мучила себя тем, что читала их, полагаясь только на чары. Здесь же, получив шанс исправить эту ошибку, решила не вертеть носом.
Уроки с Анселем были каждый день и проходили в одном из залов, где Пайпер никого, кроме приближённых Третьего и Киллиана, не видела. Здесь был большой стол, книжные шкафы и карты, висящие на стенах, а ещё окна, выходящие в серый внутренний двор, и просторная балконная площадка. Обстановка была немного удручающей, но для Пайпер всё вокруг было удручающим. Люди, её новые покои, — комнат было целых четыре, и называть их как-то иначе язык не поворачивался, — еда, голоса, что она слышала в коридорах. Лишь Сила и присутствие Третьего не наводили на неё тоску, что так же бесило Пайпер. Она понимала, почему её магия так отзывается на Третьего, но не принимала этого.