Неизвестно, кто у кого перенял этот оригинальный способ решения кормовой проблемы, но и в Мурманской и в Архангельской губерниях, и в Коми и в Карелии — везде умывальник был посредником между ягелями и коровой. Утверждали, что молоко и действительно становилось жирнее. Опыт использовали и норвежцы. Они тоже превратили олений мох в мох коровий.
В 30-х годах научный институт в Мурманске задался целью проверить этот феномен у себя в лабораториях. Однако прибавки жира не получили. Напротив, молоко стало более жидким. Может быть, научные работники побрезговали замачивать лишайники в мыльных помоях?
В трудное время лишайники выручали и людей. В 1918 году, когда молодая Советская Республика оказалась на голодном пайке, в Москве обнаружили большой запас цетрарии исландской. Этот лишайник, похожий с виду на скомканную фольгу, обертку от шоколада, давно использовали в фармации и всегда держали в аптеках. Пришлось пустить запас в еду. Отмачивали в содовом растворе. Сушили. Мололи. Пекли хлеб, смешивая с ржаной мукой в пропорции один к одному. Известный лихенолог В. Савич вспоминает, что ел такой хлеб в Москве, пока не иссякли запасы цетрарий в аптеках. Лишайниковая мука наполовину состоит из крахмала. В ней четыре процента сахара. Недостает белка. Для связи добавляют ржаную муку — иначе хлеб рассыплется. Впрочем, в Исландии и Финляндии, где трудные ситуации с питанием возникали нередко, ржаной муки добавляли вдвое меньше. Из экономии.
В некоторых странах и сейчас стараются сдобрить хлеб лишайником. Не как пищевой добавкой. А для аромата. Кладут другой лишайник— эвернию, ту самую, которую используют для одеколона «Шипр». Трудно сказать, насколько вкусен хлеб с запахом одеколона. Однако вкусы у людей разные, что удостоверено известной пословицей.
Но вернемся к ягелям. Эти мирные на вид лишайники, оттесненные на край света, могут вести себя и несколько агрессивно. Именно тогда, когда попадают в соседство со сфагнами. И самый могучий из сфагнов — фускум покорно отступает перед ними. Стоит вспомнить только о крупнобугристой тундре, которую в начале века обследовал наш известный ботаник и географ Г. Танфильев. Ягели поселяются на вершинах бугров. Пронизывают сфагновую подушку. Заслоняют веточки мха от света. И фускум притормаживает свой прирост. Теряет инициативу. А потом и вовсе изгоняется с бугров. Бугры становятся белыми, как огромные кучи снега.
Естественно, что смена декораций не остается без оленьего внимания. Рогатым красавцам очень удобно кормиться на крутых склонах бугров. Снега зимой меньше — сдувается ветром. Летом комаров меньше по той же причине. Стараниями оленей бугры полностью очищаются от ягелей. Остается только голый черный торф. Не затененный ничем, торф сильно прогревается солнцем. Мерзлота в буграх тает сильнее обычного. Торф проседает, и на бугре образуется яма. В нее набивается снег. И зимой оттаявший слой так сильно не замерзает, как раньше. Так развивается цепная реакция, в ходе которой рушится высотное сооружение, возведенное сфагнами. Виновники всей этой перипетии — ягели, конечно, исчезают тоже.
Пепельник
Пепельник — лишайник выдающийся. Одни названия чего стоят. На Гавайях растет пепельник вулканический. В Новой Зеландии — везувианский. Есть пепельник коралловидный. Даже не видя само растение, можно составить некоторое представление, где оно обитает и как выглядит. Вулканы — стихия пепельников. Если не всех видов, то по крайней мере двух первых. Гавайский вид специализировался по ремонту лика земли там, где вулканы систематически его разрушают. Две всемирно известные огнедышащие горы — Килауэа и Мауна Лоа постоянно изливают лавовые потоки то на один, то на другой склон. Года полтора, конечно, ни о какой растительности говорить не приходится. А затем пепельник начинает энергично захватывать остывший камень. Пройдет лет десять, и лавы уже не видно. Она надежно укрыта коралловидными кустиками пепельника.
Наши обычные ягели не способны на такую скорость. Они придут впоследствии и будут медленно, но неуклонно теснить первопроходца вулканов. Пока же царит он. Выглядит довольно экзотично. Прямостоячие веточки торчат мелкими кустиками, высотой чуть пониже ягелей. Зато веточки не такие тощие. Они словно пушистые и напоминают кораллы. Цвета пепельно-серого, то с серебристым, то с голубоватым оттенком.
Как удается пепельнику завоевывать пустоши так быстро? Скорость захвата объясняется просто. У него образуется масса соредий — кусочков таллома, мелких, как пудра. Они копятся в углублениях веточек. Ветер выдувает их, и соредии несутся по лавовому полю. Чем грубее лава, тем более она ноздревата, тем чаще задерживаются соредии. А поскольку каждая пылинка — лишайник в миниатюре, то они быстро прорастают и дают новый кустик. Бывает, что соредий так много, что кустик кажется обсыпанным мукой-крупчаткой.