Предполагают, что родина гинкго — Китай или Япония. Кое-где там в лесах встречаются отдельные деревца, и многие ботаники не выдерживают соблазна и спешат сообщить о находках дикого гинкго. Увы, очень скоро выясняется, что не дикое, а одичалое…
Больше всего было надежд, когда американский агроном Ф. Мейер обнаружил возле китайского города Хангехоу деревья гинкго, разбросанные по лесу. Жители рубили их на дрова наравне с другими деревьями. Нет, и эти гинкго оказались потомками саженых. Кто-то из животных разнес семена с церковных дворов. Кто же?
До сих пор так никого это и не заинтересовало. А ведь именно здесь таится ключ к разгадке. Желтые сливоподобные семена с мясистой оболочкой и твердым ядрышком явно рассчитаны на лесных обитателей. Когда-то их пожирали древние рептилии. Может быть, с не меньшим удовольствием растаскивают и рептилии современные?
Впрочем, если говорить о расселении гинкго по планете, то сейчас пальму первенства перехватил человек. Садоводы еще в XVIII веке прочно и навечно утвердили его в Европе. Сначала на Британских островах, потом на континенте. По этому поводу рассказывают всякое. Вот один из примеров.
Парижский садовод-любитель, некий Петьен, будучи в Англии, осматривал большой питомник с редкими деревьями. Хозяин питомника похвалялся, что добыл из Японии пять семян деревца с веероподобными листьями. Из них вырастил пять саженцев. Сидели саженцы в горшке. Петьену страстно захотелось заполучить японские деревца. Хозяин, конечно, и слышать не желал о продаже. Тогда парижанин схитрил. Пригласил хозяина в ресторан, и тот под хмельком уступил ему всю пятерку. Утром, когда хмель прошел, несчастный понесся к французу, чтобы расторгнуть сделку. Не тут-то было. Парижанин отказал. От этих пяти штук, как говорят, и пошли гинкго на континенте.
Из парков и садов современник динозавров перекочевал на улицы городов. И здесь сыграла роль не только необычная форма листьев и облик кроны. Гораздо важнее оказалась его необыкновенная устойчивость к загазованности воздуха. От древнейшего растения никто таких качеств не ожидал.
Катят мимо машины, извергая синий дым. Двести различных ядов в автомобильном дыму. Другие деревья сохнут, а гинкго хоть бы что! И пожара не боится. Не горит. Поэтому стараются сажать гинкго между домами вместо брандмауэра — каменной разделяющей стены.
Единственное, что смущает городских озеленителей, — запах протухшего масла, который распространяют древнейшие деревья во время созревания семян. Запах противный и привязчивый. Стоит задеть дерево рукой или одеждой, никак не избавишься. Не выветрится до следующего дня. Поэтому стараются не сажать женские экземпляры. Но в молодости трудно узнать, который из саженцев мужской, а который женский. И таким образом женские постоянно попадают в уличные посадки. Ну а раз проскользнули, надо принимать меры. В США прибегают к средству, которое разработали на конференции в 1953 году. Средство простое и решительное. Берут пожарный брандспойт и направляют струю под большим давлением на женское дерево. Вода сшибает семена, пока они еще не вызрели и не причинили неудобств.
Итак, на счету гинкго стойкость к огню и к автомобильному дыму. Этот перечень можно продолжить. Дерево не боится ни болезней, ни насекомых. Оно застраховано так надежно, что знающие библиотекари кладут в редкие книги закладки из вееровидных листочков. Это гарантия, что книжный червь или иная нечисть не сжует ветхие страницы. А знатоки краснодеревщики стараются отделывать стены кабинетов и спален гинкговой дранкой. Ни комар, ни таракан, ни клоп не рискнет появиться в таком помещении.
ПАПОРОТНИКОВИДНЫЕ
Расцвет папоротниковидных пришелся на каменноугольный период. Угрюмые ландшафты. Дожди. Туманы. Теплые болота, где жили и умирали предки современных папоротников.
Тяготение к влажным местностям сохранилось у папоротников до сих пор. И хотя есть среди них такие, что живут в степях и даже в пустынях, все же огромное большинство — жители дождливых, туманных краев земли. Чаще обитают в лесах, там влажнее.
Швейцарский ботаник А. Крист считает даже, что по обилию папоротников можно довольно точно судить о климате.
Былого засилья папоротников на земле уже нет, но кое-где их отчаянные попытки удержать за собой господство в ландшафте не остаются безуспешными. Новой Зеландии и Тасмании они придают особый облик. И в горы идут до вечных льдов. Не обычные, а древовидные! В тропиках взбираются на деревья и становятся эпифитами.