Красота, конечно, не единственное, что влечет к щитовнику. Его листья служат пищей для некоторых лесных жителей. Особенно любит их лось. Зоологи даже попытались выяснить, какова роль щитовника в диете сохатого. Сделали расчеты бюджета времени лося. С секундомером в руках зоолог Г. Беловский наблюдал, как движется многопудовая туша по морю еды. На ходу срывает листья деревьев, двигаясь со скоростью 2,5 метра в минуту. Водные растения вылавливает с тою же быстротой. А вот в зарослях папоротника, нежнейшего щитовника, который сорвать, казалось бы, легче всего, перемещается в два с половиной раза медленнее. Видимо, очень необходим лосю щитовник. Баланс времени у четвероногого очень напряженный — приходится тратить на еду почти половину дня. Когда же отдыхать и пережевывать жвачку?
Прореживая заросли щитовников, сохатый, сам того не ведая, приносит изрядную пользу для леса. В густом пологе папоротников душно и жарко. Под сплошным кружевом листвы особенно плохо растут в Саянах молодые кедры. Там они очень слабо испаряют влагу. Значит, и растут туго. Это установили недавно лесоводы из Академии наук. Всего в лесу должно быть в меру. Щитовников тоже.
Впрочем, отнюдь не все представители этого славного рода столь могучи и пышны, как игольчатый. Есть и совсем мелкие. Больше других известен щитовник душистый. Дваждыперистые листья его собраны густыми дерновинками, точно связаны крепким жгутом. В начале века много спорили: оправдывает ли этот папоротник свое название? Пахнет или не пахнет? Одни утверждали, что запах еле слышен. Другие возражали: аромат просто невыносимо резкий. Нашелся восторженный поклонник щитовника, который взялся выяснить это досконально. Карабкался по скалам, рискуя свалиться в пропасть, и нюхал, нюхал, нюхал… Прихватывал и с собой. Предлагал оценить силу запаха знакомым дамам. Те ахали и в один голос твердили, что лучше запаха не найти. А он потом не мог отстирать носовой платок, в который паковал щитовник, слезая со скалы, — запах сохранялся неделями, не теряя силы.
В итоге написал письмо в журнал. Нечего и спорить было: спорщики оценивали силу запаха в разное время года. Не забыл упомянуть и об истории с носовым платком. Закончил послание неожиданным предложением: «Хотите, пришлю экземплярчик? Его хватит, чтобы пропах весь тираж журнала!» Неизвестно, принял ли редактор предложение. Но письмо опубликовал. Оно принесло свою пользу. Запахами папоротников заинтересовались. Выяснилось, что душист не один щитовник.
В южных морях островитяне прибавляют в кокосовое масло листья многоножки фиматодес. Кладут и в одежду. Говорят, аромат не выдыхается и через 30 лет. Другой вид многоножки — пузырчатую маори — аборигены Новой Зеландии используют в кулинарии. А в Индии листья многоножки прямо раскладывают в комнатах. И тогда в них пахнет свежим сеном.
Корреспондент лондонской «Дейли ньюс» заинтересовался, чем вызывается запах. Заметил на листьях снизу рыжие пятнышки — сорусы — скопления спор. После этого в газете появилось сообщение: запах вызывают споры! Они высыпаются из сорусов и золотистым туманом плавают в воздухе индийских комнат.
«Споры пахнут? — возмутился папоротниковый журнал «Америкен Фён». — Вранье! Молодые листья душистых папоротников так же ароматичны, как и зрелые, а на них никаких спор еще нет». Заодно журнал высмеял всех ведущих журналистов лондонских газет. Берутся писать об индийских растениях, а не знают своих. И, решив просветить корреспондентов, опубликовал перечень душистых папоротников.
Первым в списке значится нефродиум горный. Пахнет лимоном. Другой — нефродиум раскрытый — источает аромат спелых яблок. Да не простой, а сильнее, чем у настоящих яблок. Не обошли и щитовник душистый. Он записан как источник запаха… грузинской розы. Самый оригинальный — нефродиум душистый. Этот пахнет горчицей. И на вкус такой же острый. В конце статьи поместили примечание: возможно, что и еще есть душистые папоротники, но мы и сами того не знаем…
Диксонии, циатеи и другие гигантские пигмеи
Мест, где живут древовидные папоротники, путешественники всегда побаивались. Один из них, пробираясь в горах Камеруна с бригадой носильщиков, писал: «Самое скверное было то, что я потерял ориентировку и не мог видеть хотя бы даже на 20 метров вперед. Самой страшной оказалась работа на ровных местах, где чаща особенно непроницаема. Сегодняшний день выпал тяжелее вчерашнего. Я прорубался в том же лесу, презирая смерть…»