* * *
— А сейчас вы увидите создание, редкое и столь удивительное по своей природе, что не поверите своим глазам. Мы нашли ее в лесу, дикую и опасную и заковали в цепи. Она искалечила троих моих людей, но мы схватили ее для вашей потехи.
Свет в полукруглом шатре погас. А Сайрус сорвал отрез плотной ткани с клетки Луны. Он с силой ударил по прутьям, Луна вздрогнула, ее кожа засветилась. Не от страха, за год она избавилась от страха перед Сайрусом, а от ярости. Каждое представление было одинаковым, желтый шатер наполнялся запахами пота и пирожков, которые пекла жена Гера. В начале выходили лицедеи, они ходили на руках, жонглировали разноцветными шарами и умело поскальзывались на прогнивших овощах, вызывая хохот толпы. Потом выступали клячи, которые гордо скакали по кругу с наездниками, немыслимым образом стоящими на их спинах, затем выходил дрессированный медведь, подвывающий Геру, пока тот играл на гитаре, а потом демонстрировались магические создания, последним из которых показывали Луну.
Мужчины смотрели и присвистывали, женщины завистливо оглядывали совершенное тело Луны. Люди желали эльфов, они охотились за ними не только ради того, чтобы продать Савойя. Они запечатлевали их красоту в картинах, скульптурах, умилялись им и уничтожали в стремлении обладать, как уничтожали цветы, срывая их ради удовольствия, и ставя в воду. Будь Луна чистокровной эльфийской, она бы давно была мертва, как правильно говорил Гер - эльфы быстро умирали в неволе, но Луна не была чистокровной. Она ходила по настилу вперед как загнанный зверь, глядела на городских жителей, на их смешные одежды, на нарисованные красным губы женщин. На человеческих детей. Пожалуй дети нравились Луне, она не понимала как из этих очаровательных карапузов вырастают столь ужасные взрослые.
— Отпустите ее, — закричала маленькая девочка, — Она живая, она не животное!
По ее щекам текли слезы, девочку мелко трясло. Попадались и такие люди. Им обычно было тяжело взрослеть. Сайрус мерил манеж широкими шагами, будто был хозяином пристегнутой металлической цепью девушки.
— Она куда хуже любого животного. Она не может говорить, она не понимает, где находится. Если ее выпустить, она скорее всего набросится на тебя.
— Эльфы ни на кого не нападают, — девочка была упряма, ее мать начала с силой дергать ее за рукав и шипеть что-то на ухо.
Сайрус принялся рассказывать, как опасна Луна, он размахивал руками, у него изо-рта летели крохотные капельки слюны. Девушка же продолжала рассматривать толпу в поиске колдуна. Наконец, она заметила мужскую фигуру в капюшоне. Лица колдуна не было видно, но то, что это он, Луна не сомневалась. Она чувствовала исходившую от него магию. Живую магию, пробуждающую в ней давно похороненные эмоции. Для Луны вкус его магии, пусть чуждый и незнакомый, был сродни вкусу любимого блюда для голодающего. Она прикрыла глаза и едва не застонала, почувствовал рядом другое магическое создание. Свечение стало ярче.
Представление закончилось, женщины и дети неспешно пошли прочь, многие мужчины остались. Они как один направлялись к Сайрусу, побросав своих жен, и как бы невзначай интересовались, могут ли они остаться с Луной наедине и сколько это будет им стоить. Хозяин цирка всегда отвечал отказом. Он считал Луну своей собственностью, и если по его мнению, если кому и полагалось лишить эльфийку свечения — то ему. Только заступничество Милены все еще держало Сайруса на расстоянии, женщина боялась, что останься Сайрус с Луной наедине хоть раз — он окончательно свихнетя.
Сайрус запер Луну в клетке и только потом просунул свои руки сквозь решетки и освободил ее запястья от цепей. Действовал он неуклюже, потому что его собственные руки оставались закрыты перчатками, Сайрус очень хотел их снять, чтобы положить ладони на прохладную кожу эльфийки, но не мог сделать этого при всех. Мать злилась на него за то, что он постоянно пытался прикоснуться к пленнице, называла «отравленным». К мужчине подошла Милена, за ней двигалась темная фигура колдуна. Грубыми словами и жестами старуха разогнала остальных обитателей цирка и желающих посмотреть на эльфийку поближе.
— Здесь покупатель на Луну, — возвестила она злорадно, одергивая сына за нарядный по случаю представления рукав.
Новость стала для Сайруса полной неожиданностью:
— Она не продается, — жестко произнес он. И испуганно воззрился на клетку.
— Ваша мать сказала, что продается, — раздался за капюшоном мужской голос.
— Продается, продается, — Милена повела гостя ближе к клетке. Луна поднялась с пола, выпрямилась в полный рост. Ее длинные волосы закрывали нагое тело. Сарафан, который ее заставляли надеть до начала представления, она уже успела снять. Сайрус встал перед клеткой, закрывая собой свою любимую зверушку. Человек в капюшоне предпочитал не замечать его, разговаривая с Миленой.