— И кто же у нас так сладко пахнет? — он сладострастно облизал пухлые губы. Пусть больше всего на свете ему хотелось свернуть шею Ришару де Крафту, даже он не мог противиться запаху ее крови. Голод шептал, что никуда де Крафт не денется, а вот другие савойя могут съесть ее, и тогда ему не достанется ее теплой крови и ладного тела. Этот мужчина был невысок, крепко сложен, эрекция натянула белые штаны, слишком смешались в его разуме голод и похоть. Бледное, светящееся в темноте тело и красная, красная кровь, прячущаяся за нежной кожей, одинаково манили его. Луна заставила себя выпрямиться, силой воли задавливая страх, но тот все равно вырывался вспышками неровного сияния ее кожи. Травы Ришара, ранее действовавшие достаточно успешно, чтобы подавить свечение не могли справиться с реакцией девушки на кровопийцу.
— Эльфиечка, чистая, какой подарок…
Луна занесла меч, но незнакомый кровопийца оказался слишком быстр. Их бой закончился не начавшись. Он схватил ее в объятье, прижал к себе светловолосую голову и впился зубами в тонкую шею. Луна закричала, уже понимая, что этот удар клыками заберет ее жизнь вместе с кровью. Он сосал, облизывал ее, рычал и стонал, позабыв обо всем на свете. Вдруг савойя разжал зубы, в сладострастном движении прижался к девушке пахом, и поцеловал ее перепачканным ее собственной кровью ртом. Луна вспомнила о мече, который чудом не уронила, и воткнула ему в живот, а затем, воспользовавшись его замешательством, отскочила прочь. Кровь из раны заливала одежду, пропитывала воздух вокруг сладковатым запахом. Ночь дышала им, ветер кружился вокруг, в желании оторвать от нее кусок, ветер звал ее разными голосами, но все отчетливей слышался тот голос из сновидений, что видела Луна в цирке Шапито. Остальные твари взвыли и бросились к ней. Слишком сладок был запах свежей крови. Люди Ришара разили их в спины, отрубали головы, сжигали их дотла и рвали на части. А те даже не реагировали, продолжая рваться к ней даже с переломанными ногами, продолжая страстно желать напоследок вонзить в нее клыки.
— Я люблю тебя, — промолвил тот, кто рвал ее шею несколько мгновений назад. — Я люблю тебя.
И рухнул перед ней на колени. Луна сделала шаг назад, он подполз ближе.
— Мир мой, душа моя, сердце мое. — Лопотал он. Девушка вздрогнула, слишком знакомо звучала эта интонация, да и лихорадочный блеск в темных глазах кровососа ей уже приходилось видеть. Так выглядел Тео, когда предлагал ей замужество. Да впрочем так выглядели все те, кто отравился прикосновением бессмертного. Только обычно на савойя не действовала способность эльфов привязывать к себе, да и Луна была только полукровной. Все эти мысли проносились в ее голове считанные мгновения, потому что савойя уперся грудью в меч, который она держала перед собой.
— Не подходи. — прошептала она сорвавшимся голосом. Савойя кивнул и замер. В следующее мгновенье лицо его исказилось от боли. Пламенеющая полоса появилась на его шее, отделяя ее от туловища. Позади командира кровопийц стоял Ришар, он тяжело дышал, его пальцы, которые создавали огненную удавку, дрожали. Луне никогда не приходилось видеть подобного владения магией огня. Гнев и воля превратили силу Ришара в оружие, пламя действовала словно острый нож, Луна отвернулась, чтобы не видеть, как оно чертит жесткую линию, как падает голова Савойя, а тело возвращается к тому возрасту, который ему полагается. Столетний безголовый труп в новой одежде лежал на земле, удавка исчезла, словно ее и не было.
Звуки боя смолкали, последние савойя падали бездыханными трупами, какими им и полагалось быть.
Ришар преодолел разделяющее его и Луну расстояние в несколько шагов, обнял ее, принялся целовать холодный лоб, щеки и губы, уже понимая, что видит ее живой в последний раз. Кровосос не только успел укусить ее, он успел как следует напитаться, отравив ее своим ядом. Ришар гладил ее волосы дрожащими руками, прощаясь с ней, чувствуя, что вместе с ней в нем умрет что-то важное. Не было смысла нестись к походной сумке, в которой содержалось противоядие, даже тот, в ком была хоть капля эльфийской крови не вынес бы прямой контакт с Савойя столь долго. Что говорить о полукровке.
— Прости меня, девочка. Прости. Я виноват, я просчитался.
Луна, живая и ласковая, обнимала его в ответ. Она вовсе не чувствовала себя умирающей. Напротив, испачканная своей и чужой кровью, в объятьях мага огня, она чувствовала себя как нельзя более живой. Даже ее сила, которая дремала где-то глубоко внутри, опутанная эльфийским сном, вяло пошевелилась, вытягиваясь навстречу магии Ришара.