Луна пожала плечами. Ей Ришар безобразным не казался, ей нравились его глаза и губы, а также манила магия. А шрамы - в них Луна не видела несовершенства.
— Я эльфийка. Мы по другому воспринимаем близость. Для эльфов это способ объединить магию, почувствовать ее течение в себе и в другом. Я не встречала многих магов, но чувствую в вас силу. Я хочу эту силу.
А еще ей хотелось прикосновений, не жестоких и причиняющих боль. Она хотела объятий, чужого тепла, ласки. Люди ведь ласкают друг друга, когда остаются наедине. Прикасаются губами и языками, сплетаются в единое целое, и каждый дополняет свое несовершенство неполноценностью другого. Внутри Луна была как этот обезображенный маг, она чувствовала свою прекрасную эльфийскую половину и осознавала, что другая ее часть – безобразная, человеческая. Она быстро коснулась верхней губы розовым языком, Ришар удивленно отпрянул. Он не привык к женскому вниманию, особенно тогда, когда женщина не знала о его происхождении. Обычно от него отворачивались или смотрели с жалостью. Потом конечно узнавали о землях, о титуле, о роде и жалость сменялась хищным интересом. Луна была другой. Она не хотела себе в этом признаваться, но в тот момент, когда она увидела безликую фигуру в толпе, ее сердце забилось быстрее. Ей захотелось поцеловать его, касаться его. Как магия Савойя была магией смерти и боли, магия эльфов была порождением жизни. Они черпали свою силу из страсти, пусть иногда заигрывались и лишали своих игрушек разума. Все ее естество потянулось к пламени Ришара, еще когда он был лишь безликой фигурой в толпе.
Ришар с трудом сохранял невозмутимый вид. Он постарался погрузиться в анализ, чтобы не задуматься всерьез над столь заманчивым предложением. Никогда до этого он не встречал полукровок, чьи матери, а не отцы были эльфами. Истории любви между молодыми смертными и эльфами не были чем-то необычным, только остроухие отцы обычно быстро возвращались к своей свободной жизни среди трав и лесов, оставляя своих смертных возлюбленных при первых признаках увядания. Беременных полукровками охотно принимали обратно в деревню, ведь их дети были не только необыкновенно красивы и отличались отменным здоровьем и физической силой, они часто обладали крупицами магии своих отцов. Воспитанные людьми девушки и юноши были миролюбивы как эльфы, но просты в общении, как любые крестьяне. Именно такие полукровки обычно и попадались Ришару на его пути и оказывались в его замке.
Луна же была гораздо больше эльфийкой, чем человеком. Она мыслила по-другому, она могла внушать тот древний страх, что испытывают смертные перед бессмертными, несмотря на то, что эльфы никогда никого не убивали. Невольно вспоминались сказки про блуждающие огоньки на болотах, про манящие эльфийские холмы, которые оборачивались погибелью для незадачливых путников. Ришар взял руки Луны в свои. Ладони ее были узкими и изящными, с тонкими пальцами. Ришару захотелось поцеловать эти руки, губами почувствовать, нежность ее кожи. Мужчина прикусил щеку изнутри, чтобы отрезвить себя. Он всегда считал себя достаточно сильным, чтобы не поддаваться чужой магии. Плащ на ней распахнулся и показалась маленькая изящная грудь девушки, и от этого говорить стало не легче.
— А на другую половину ты человек. А люди должны полюбить, прежде чем дать к себе прикоснуться. К тому же я не имею роскоши стать твоим вечным рабом. Нам предстоит работать.
Ришар видел тех, кто не смог сопротивляться чарам чистокровных эльфов. Гордые маги превращались в жалкие подобия себя прежних, они искали встречи, жаждали ласкового слова, прикосновения рук. Бессмертные, наигравшись, уходили, а человек оставался калекой. Мало кто находил в себе силы оправиться и жить нормальной жизнью.
Принесли еду, женщина неодобрительно сверкнула глазами в сторону Луны, чья голая кожа притягивала к себе взгляды.
— Что именно я должна буду делать? - спросила девушка колдуна, игнорируя как чужой взгляд, так и то, что плащ сместился еще. Ришар снова снял маску, чтобы поесть, но приметив, что фиалковые глаза пристально его рассматривают повернулся неповрежденной стороной лица. Он так привык видеть отвращение к себе, что лишь ждал момента, когда проявятся как он считал “истинные” чувства девушки.
— Я — охотник на Савойя. Один из немногих оставшихся в Разрозненных Землях. Я убиваю тогда, когда их аппетит угрожает человеческим интересам. Мой отряд вызывают в деревни и города, где мы уничтожаем гнезда кровососов.