Высокие и стройные, одетые в яркие пестрые наряды купцы всходили на корабль. Некоторые из них с тоской смотрели на Ветиру, двое прижимали к себе эльфиек, прикасаясь губами к их коже, пытаясь втянуть напоследок аромат и вкус бессмертных. Ришар вдруг подумал, что если бы купцы не боялись повелителя Арсии, то бросили бы эльфиек на корабль силой, увезли бы их прочь, не спрашивая на то их мнения. Реджина стояла на носу корабля, прямым взглядом рассматривая резные двери, из которых вот вот должен был явиться Эльер. Ришар уже достаточно понял природу эльфов, чтобы пожалеть эту гордую женщину. Музыканты, что стояли под прикрытием иллюзий, затрубили в рога, для людей звук издавали деревья и был он чарующим, словно пение богов. Двери медленно распахнулись, а Велизар и его конкубина вышли, чтобы проводить купцов и благословить их на удачное путешествие домой.
Ришар видел сквозь эльфийскую иллюзию, а потому гневно сжал руки в кулаки. Увенчанный золотой короной под ликом Велизара шел Эльер, а за руку он вел Луну. Та не улыбалась, а хмурилась, поддерживая иллюзию. Толпа подалась вперед, а Эльер щедрой россыпью бросил в нее серебряные монеты, как бросают корм голубям. Люди закричали, принялись толкать друг друга, маленькая девочка, оказавшаяся в первых рядах упала под ноги Луне и заплакала. Ришар увидел, как та наклонилась к ребенку, подняла ее и поцеловала в разбитые ладони, заживляя их. Иллюзия вокруг конкубины подернулась дымкой и волосы на мгновение стали серебряными. Эльер положил ладонь на плечо сестре, призывая сосредоточиться. Последовал молчаливый обмен взглядами, и Луна отпустила девочку к матери, а сама взяла руку брата в свою. На ее висках выступил пот, но Луна собралась, невидящим взглядом уставилась прямо перед собой. От конкубины снова начал исходить мягкий золотой свет, словно солнечные лучи обняли эту женщину, доброта и красота ее лица потрясали людей, которые падали на колени перед иллюзией. Ришар зло сплюнул на землю.
Вот так Эльер заменял настоящее проявление доброты иллюзией, настоящую красоту суррогатом. Церемония длилась и длилась: Эльер что-то говорил о взаимопонимании, вечной дружбе, братстве городов. Купцы важно кивали, и не подозревая, что общаются вовсе не с правителем Ветиры и даже не с его наследником, а с древним эльфом, который давно держит весь город своей железной рукой. Луна пошатывалась, удерживая совершенную иллюзию, люди восхищенно кричали и желали купцам доброго пути, а также славили своего князя. Наконец-то все слова были сказаны, жесты доброй воли проявлены, а солнце взошло почти слишком высоко и грозило осложнить начало путешествия. Маги ветра подняли паруса, и корабль гордо поплыл в сторону открытого моря.
Визалир и конкубина повернулись к расписным воротам, а Ришар, обгибая восторженную толпу, поспешил к ним. Ему бы не удалось обойти и людей и стражу, но Ришар раскалил вокруг себя воздух и люди сами отшатывались от него, обжигаясь. Он схватил Луну за руку, как только ворота за их спинами затворились, повернул к себе лицом. Раздался звук вынимаемых из ножен мечей.
— Нам нужно поговорить, — сказал Ришар, вглядываясь в ее глаза.
— Быть может не сейчас, она так устала, — Эльер попытался вклиниться между ними, а сила его молотом опустилась на виски Ришара, колдун упрямо скрипнул зубами, прогоняя всполохи красного.
— Луна, я умоляю тебя, — ладонь у Ришара стала горячей, а Луна зябко ежилась, так вымотало ее представление на набережной. Эльер обещал, что будет весело, что она насладиться ролью княжны, но весело Луне не было. Она замерзла, своя собственная кожа казалась ей неподходящей по размеру после того, как она столь долго пробыла под маской конкубины Визалира. И пусть она злилась на Ришара за то, что тот так и не пришел к ней больше, хоть она и прождала его в комнате весь день, она прильнула к нему, вздохнула тяжело, прикрыв глаза. Ришар был настоящим, горячим, даже огненным, сердце его билось громко и ровно.
— Все хорошо, Эльер. Мы поговорим, а потом я приду к тебе. — сказала она брату, извиняясь за свое поведение. Конечно, Эльер бы многое хотел обсудить с ней: как накладывать более прочные иллюзии, как поддерживать их, используя другую, дарованную эльфам магию. Луна не смогла пройти мимо девочки, но тогда только поддержка Эльера помогла ей сохранить маску. Древний понимал, что более сильное потрясение бы окончательно сорвало иллюзию с его сестры.
Эльер задержался, от Ришара не скрылось быстрое, нервное движение его глаз. Колдун снова почувствовал давление на виски, мир поплыл и вдруг ему очень захотелось сказать девушке, что он уезжает, убирается сейчас, сегодня же, в эту минуту. Что он желает ей счастья с сородичами и ее братом, а его, Ришара, обязательства перед Луной закрыты. Защитный знак, что так успешно отгонял короля савойя, вспыхнул в воздухе. Он повис прямо перед носом у Эльера, обжигая его и заставляя отвлечься. Эльфийский король обиженно зашипел, а затем махнул рукой, приказывая встрепенувшейся страже опустить арбалеты.
— Я достал из погреба ледяное вино, сестра. Оно сладкое, будто в нем есть сахар, а на языке остается морозное послевкусие. — Эльер пожал ее руку, и хотел сказать что-то еще, но встретил тяжелый взгляд Ришара. «Убирайся»: одними губами сказал герцог Аршарского озера. К счастью Эльер послушал совета.
Ришар поднял Луну на руки, и теперь, когда он был здоров, это удалось ему куда легче. Он понес ее к тому злосчастному алькову, позади которого скрывался ход в лес Эльера. Луна не делала попытки вырваться из его рук, да и не хотела. В этом королевстве света и иллюзий, Ришар казался ей чем-то настоящим.
Ришар сел на жесткую каменную скамейку, продолжая держать ее на руках, одной рукой он забрался под тонкую ткань платья и принялся выводить маленькие круги на ее спине. Луна тихонько вздохнула, сощурилась от удовольствия. Глаза ее в полумраке сверкнули внутренним светом. По колоннам вились глицинии, что создавали уютную тень от солнца, щедро согревающего город на воде даже зимой. Ришар хотел узнать, почему Луна не впустила его в свою спальню, но не смел упрекать ее ни в чем. Он очень хотел спросить, понимает ли она, насколько опасен ее брат, но не делал и этого. Ведь она так ждала встречи с Эльером. Она боготворила его…
— Как ты, Луна? — спросил он ее наконец, потому что должен был как-то начать разговор. Как бы не сильно было его желание просто держать ее в своих объятьях, вдыхая запах ее волос, он должен был говорить. Кто знает, как скоро Эльер решит проведать сестру.
— Мне тяжело даются иллюзии. Кажется, Эльер был мною разочарован. — призналась она. Луна протянула руку и пышные цветки глициний вдруг увяли, сжались. Их аромат испарился, ветви посерели, а яркие листочки опали. Не успел Ришар никак отреагировать, Луна сказала: — Они должны спать до весны. Не должны сейчас цвести…
Она не стала говорить, что чувствует — корни глицинии ослаблены, ветви почти надламываются от непрерывного цветения. Мама Луны всегда твердила ей, что эльфы — жизнь в чистом ее проявлении. Но все внутри девушки твердило, жизни нужна смерть, цветению — время покоя, дню — ночь. И если в этот цикл вмешаться, то в конце концов жизнь погубит себя саму, выродится во что-то ужасное, не имеющее ценности.
— Не должны. В Ветире вообще многое существует против законов природы. — согласился с ней Ришар. — Я хочу воспользоваться тем, что ты сидишь на моих коленях и совершенно обессилила.
Луна хмыкнула, прижалась к нему еще теснее, Ришар поцеловал ее в висок. Сейчас, когда они были так близко друг к другу, их ссора растаяла в тепле тел. Луна была бы не против того, чтобы Ришар ей «воспользовался», но подозревала она, что он хочет поговорить.
— Завтра я уеду. — Луна дернулась, и Ришар обнял ее теснее, заговорил торопливо и хоть он репетировал свою речь несколько раз перед зеркалом в новой комнате, выходило у него не слишком складно: — Я вынужден признать, разумнее всего для тебя было бы остаться здесь. Владения твоего брата — неприступная крепость. Я должен был бы попрощаться с тобой, пожелать найти тебе место в этом мире и быть счастливой… Но я не могу. — последние слова Ришар прокричал, вспугнув эльфов, что притворялись статуями в атриуме.