Тинберген в книге "Мир серебристой чайки" практически рассматривает стереотипное (по терминологии советского ученого А. Н. Промптова) видовое поведение серебристой чайки. Изучение поведения птиц методами, которые применяет Тинберген, показывает, сколь плодотворен эксперимент в природе, особенно когда исследуется индивидуальная приспособляемость поведения — необычайно лабильная, по самой своей сути адаптивная, зависящая от тонких изменений окружающей среды. Ведь предмет исследования этологии (в широком смысле как части зоологии и экологии животных) — адаптивное поведение, в которое входят обе его формы, врожденная и приобретенная.
Можно не соглашаться с некоторыми теоретическими обобщениями автора, тем более что сделаны они уже давно и с тех пор наука шагнула далеко вперед, но у Тинбергена неизменно покоряет систематичность и добротность исследований, и вместе с автором предисловия Конрадом Лоренцем мы отдаем дань уважения этой его способности.
Книга Тинбергена "Мир серебристой чайки" может служить образцом зоологического исследования. Постепенно перед читателем вырисовываются отдельные детали поведения птиц, их причинные связи, последовательность появления той или иной формы поведения, его значение в жизни вида. В процессе изложения автор допускает немало отступлений, не связанных с рассматриваемой проблемой, но все это помогает глубже и в самых разных аспектах проанализировать гнездовое поведение чаек. И когда читатель прочитывает последние страницы книги, для него становится ясной и стройной вся система поведения птиц.
Но как истинный ученый, автор считает, что это всего лишь начало. Прав К. Лоренц, когда говорит в своем предисловии к книге, что поведение птиц изучено и проанализировано лучше, чем поведение других животных, обитающих на нашей планете. Но прав и Тинберген, считающий, что наше невежество "возрастает в геометрической прогрессии по сравнению с крупицами знания, которые мы приобретаем, так как каждая разрешенная проблема порождает целый ряд новых проблем". Это положение справедливо для развития любой пауки, а для одной из самых таинственных — науки о поведошш животных — оно справедливо вдвойне.
Проблемы, поставленные Тиибергеном в его книге, отнюдь не потеряли своей актуальности. Более того, они до сих пор не разрешены, хотя с момента проведения автором исследований прошло немало времени. Как о том свидетельствует быстрое развитие науки о поведении животных, проблемы эти представляют чрезвычайный интерес и решать их необходимо. В значительной мере заслуга Тинбергена заключается в том, что этология как наука сегодня получила права гражданства во всем мире.
Развитие науки о поведении животных в пашей стране охватывает полтора столетия, от работ известного русского зоолога К. Ф. Рулье до исследований советских ученых. Исследования поведения птиц, в том числе чайковых, развивались самостоятельными путями. Первые зоопсихологические работы по птицам были проведены В. А. Вагнером на рубеже текущего столетия. Поведение птиц изучали и многие крупные советские орнитологи. Среди них в конце 20-х и начале 30-х годов большинство занимались исследованием мелких воробьиных птиц. Это Н. И. Дергунов, В. В. Карпов, В. Я. Паровщиков, М. Д. Зверев. В послевоенное время этими вопросами занимались К. А. и Е. К. Вилкс и многие другие. Все они, как и Типберген, в своих исследованиях стремились сочетать наблюдение с экспериментом в природе.
Бесспорно, крупнейшим исследователем поведения птиц среди советских орнитологов был А. Н. Промптов (1898-1948). Промптов критически относился к идеям К. Лоренца и других западных этологов, усматривая в них "тенденциозное" обособление врожденных реакций животных. Советские ученые в целом разделяют мнение Промптова, что "биологически адаптированное поведение по своему физиологическому механизму всегда является объединением, некоторой интеграцией прирожденных и индивидуально приобретенных рефлекторных компонентов".
Подобные взгляды согласуются с воззрениями наших великих ученых — физиолога И. П. Павлова и эволюциониста А. Н. Северцова. Северцов утверждал, что над наследственной приспособляемостью появилась надстройка индивидуальной приспособляемости поведения (он называл ее "разумной деятельностью"). Именно это "конкретное мышление", по И. П. Павлову, "обусловливает совершенное приспособление, более тонкое уравновешивание организмом окружающей среды". Не так давно профессор МГУ Л. В. Крупшпский экспериментально установил для некоторых птиц способность к "предвидению", особенно хорошо развитую у врановых. Наличие экстраполяционных рефлексов, как назвал эту способность Крушинский, убеждает нас в большой сложности и тонкой организации психической деятельности птиц.