– Я как-то больше баню люблю.
– Одно другому не помеха. Да и баня бане рознь. Можно попариться с пивком, а лучше с квасом, а можно из бани вернуться домой в невменяемом состоянии.
– Хорошо, но боюсь, свободного времени будет всё меньше и меньше. В театре вон Любимов вставил было мне пистон, а теперь снова вводит в спектакли. Да и с концертами зовут выступать.
– Пойми, всех денег не заработаешь. Жизнь даётся один раз. Я вон тоже кручусь как белка в колесе, однако вечером еду домой, к жене и сыну, а не на квартиру к очередным друзьям посидеть с гитарой под водочку с закусочкой. Как там, кстати, Марина?
– Опять в Париже. Вчера созванивались, обещает скоро прилететь. Говорит, обиделась очень, когда я, даже не попрощавшись, спрятался в Белоруссии. Но сейчас вроде отошла…
1 декабря случился мой первый учебный день на Высших двухгодичных курсах сценаристов и режиссёров.
– О, это же сам Губернский! Теперь и за режиссуру взялся?! – Такими словами меня встретил молодой грузинский режиссёр Михаил Чиаурели, оказавшийся моим сокурсником. Весёлый компанейский парень, предложивший после занятий отметить первый учебный день с литровой бутылью отличного грузинского вина домашнего производства.
С учебой на другие дела времени стало оставаться куда меньше. Хорошо, что я догадался подцепить к моим рокерам Ованеса Мелик-Пашаева. Пронырливый администратор уже отправился с коллективом в турне по Западной Украине. У него там, как оказалось, жил какой-то армянский родственник, бывший на короткой ноге с руководством Министерства культуры, вот он и договорился насчёт гастролей. В СССР бандеровцы если и имелись, то хорошо шифровались, так что концерты проходили с аншлагом. Кроль и Мелик-Пашаев мне отзванивались из каждого города, радуя своими бодрыми отчётами мою мятущуюся душу.
Англичане успели перечислить последний транш, а я отнёс Цвигуну список необходимого для нормальной студии звукозаписи оборудования. В новом кабинете, который раньше занимал Андропов, тот был не один, один из стульев за длинным аппендиксом Т-образного стола занимал человек лет тридцати пяти, в форме с майорскими погонами на плечах.
– Знакомьтесь, Сергей Андреевич, это майор госбезопасности Виктор Валентинович Метёлкин. Он полностью введён в курс дела и будет теперь курировать вашу группу. Так что по всем вопросам обращайтесь отныне к нему. Сами понимаете, в связи с новой должностью пришлось в срочном порядке принимать дела. Ничего не успеваю, да и ответственность, понятное дело, на порядок выше. Голова пухнет. Хотел вон, вдохновлённый вашим примером, тоже за книгу засесть, теперь уже, похоже, не скоро это получится, если получится вообще. Кстати, оставьте автограф, раз уж пришли. – И подсунул мне только что изданную повесть «Крах операции „Омега”». – К слову, помните ту статью в «Ровеснике»?
– Разве такое забудешь! До сих пор руки чешутся…
– Не надо ничего чесать, почесались уже и без вас. Тот комсомольский секретарь, с подачи которого вышел материал, погорел недавно на интимной связи… как бы помягче сказать… с особой мужского пола. Опозорил всю организацию. Естественно, его тут же из комсомола пинком под его испорченный зад, да ещё и срок грозит. Это же статья, до пяти лет. Ну и журналисту намекнули, чтобы думал в будущем, с кем дружбу водить… Ладно, через семь минут у меня важный посетитель, так что перепоручаю вас Виктору Валентиновичу. Если есть ещё какие-то вопросы, обговорите у него в кабинете…
Вот это новость, думал я, покидая зловещее для кого-то здание, перед которым высился памятник «железному Феликсу». Неужто комсомольский вожак и впрямь из «радужных»? Или это Цвигун так всё ловко подстроил? Как бы там ни было, всё разрулилось очень даже здорово.
Ещё мне не давала покоя мысль о самоубийстве Семёна Кузьмича в 1982-м. Было ли это добровольным уходом из жизни на фоне якобы неизлечимой болезни или ему «помогли» с подачи теперь уже покойного Андропова, потому что он слишком много знал, – тут я мог только строить догадки. Если второй вариант – то здесь Семён Кузьмич уже сам хозяин главного кабинета на Лубянке, и кто тогда рискнёт покуситься на фигуру такого масштаба? Ежели его прихватит онкология, то насчёт этого как раз и не мешало бы предупредить. Только как это помягче сделать? Не скажешь же ему: «Семён Кузьмич, вы уж поглядывайте за своим здоровьем, а то в 82-м от рака загнётесь». Ладно, ещё пять лет почти, время есть, нужно будет по-любому предупреждать хотя бы за год, когда болезнь может находиться на начальной, а значит, излечимой стадии.
– Ты тут спишь, что ли, прямо за столом? – Голос Валентины вернул меня к действительности.