Еще более активную роль в миротворческой и пацифистской деятельности играет нынешний папа Иоанн Павел II. В частности, во время многочисленных зарубежных поездок он уточняет и формулирует концепцию Церкви по вопросам войны и мира. В основе его деятельности лежит поддержка ООН и переговоров различных уровней в области ограничения стратегических вооружений, осуждение оружия массового уничтожения.
Таким образом, во второй половине XX в. Ватикан занял прочное место в системе международных отношений, как сила не просто нейтральная, а активно миротворческая и пафицистская, чье участие в любых мирных инициативах и международных симпозиумах необходимо и обязательно. Это обстоятельство является фактором, способствующим решению задач сохранения мира и предотвращения термоядерного конфликта. В концепциях, выдвигаемых иерархами Католической церкви после второй мировой войны, происходит переосмысление таких понятий, как справедливые и несправедливые войны, право на оборону и др. Выступления главы Католической церкви получили широкое признание и высокую оценку миролюбивых сил на всем земном шаре.
Церковь и тоталитарные режимы
К 20-м годам Европа оказалась расколотой на два идеологических лагеря, а с начала 20-х годов в Европе появляется фашизм. Столкновение Церкви с авторитарными и тоталитарными идеологиями XX в. оказалось для нее далеко не простым и гладким. Тернистый путь взаимоотношений с тоталитарными режимами Европы, различные этапы которого часто вызывали активное неприятие общественного мнения, был связан для Церкви с постепенным приведением в более сбалансированный вид доктрины и практики, поскольку временами казалось, что практика противоречит доктрине Церкви и самой сущности христианского вероучения. Гармоничное сочетание этих компонентов, очевидно, возможно лишь в том случае, если признать необходимость рассматривать Церковь как сложный не только духовный, но и политический институт, религиозная обусловленность политики которого должна всегда приниматься во внимание.
Взаимоотношения Церкви и авторитарных, тоталитарных режимов продолжило традицию противостояния Церкви и политической власти, но перешло в новую фазу: подобные режимы ставили своей целью либо полное уничтожение Церкви (как это произошло в России), либо ее подчинение. В последнем случае наиболее очевидно проявилась тенденция Церкви утверждать, по выражению Ж. Маритена, первенство духовного начала, осуществлять свою миссию как силы наднациональной и надгосударственной и (что особенно важно) надидеологической.
В этом случае различные этапы политики Церкви в отношении тоталитарных режимов выстраиваются в достаточно стройную схему. Осудив в 1917 г. победу социалистической революции в России, Ватикан ни в малейшей степени не отказался от идеи сотрудничать с ее новым правительством, высказав явное намерение направить в Россию апостолического делегата, а затем оказав значительную материальную и моральную поддержку голодающему населению нашей страны. Казалось бы, в этот момент практика пришла в противоречие с доктриной, но религиозное обоснование подобных действий прозвучало отчетливо несколько позднее — в аналогичной ситуации после заключения конкордата с фашистской Италией. “Если бы дело шло о том, чтобы спасти несколько душ, чтобы предотвратить большой вред для душ, — сказал тогда Пий XI, — у Нас хватило бы мужества вести переговоры с самим дьяволом… Мы принесли жертвы, чтобы предотвратить большее зло, но Мы высказали всю скорбь, которую испытываем, потому что Нас к этому принудили”[173].