Много потерял Кадыр Баянович в жизни после приезда в большой город. Не стало близкого коллектива, пусть трудного, пусть хлопотного… Самое главное, не стало дела. Приходили подрядчики, решали вопросы с женщинами его отдела. Часто он влазил сам в эти несложные текущие проблемы, пытаясь в своих и чужих глазах создать иллюзию большого дела, личной необходимости. Но при его энергии и работоспособности он успевал за день разрешить все назревшие вопросы и на другой день сидел без работы, мучительно соображая, чем бы заняться. Когда дело не подыскивалось, Кадыр Баянович уходил на объекты. Часами он с удовольствием шастал по этажам, присматривался, как работают здешние строители, но понимал, что давать советы, тем более вмешиваться — он не имел права. Он всего-навсего заказчик. Скоро и те несколько объектов, которые строились для завода, он изучил настолько, что ходить туда не стало смысла.
— Вас куда завезти? — Кадыр Баянович вздрогнул от резкого вопроса. Гайсин, видимо, спрашивал не в первый раз. Он зорко вгляделся в контролера, отвел глаза и нарочито равнодушным голосом предложил: — Заедем в «Россию»? Мы бы за ужином до конца обговорили все вопросы. Как мужик с мужиком, а, Кадыр Баянович?
— Я ужинаю дома, — Кадыр Баянович взялся за ручку дверцы, и шофер притормозил за перекрестком.
Машина резко дернула с места и скрылась в уличном потоке. Кадыр Баянович остался на тротуаре один. Мимо шли, толкали его озабоченно спешившие с работы люди, и он вспомнил: «Завтра пятница. Снова ехать домой».
По пятницам Кадыр Баянович жил сумбурной жизнью. Нужно было закончить в отделе все дела, чтобы директор не надумал просить его выйти в субботу, в обед успеть съездить на автовокзал и купить билет на вечерний рейс. Еще надо было забежать в магазины и купить жене и детям гостинцы.
Кадыр Баянович решил разгрузить завтрашний день и зашел в универмаг. Ему повезло. Сыну он купил новую катушку для спиннинга и большую готовальню со множеством чертежных приборов дочери. Жена же будет рада московской карамели, которую привез сослуживец из командировки.
Он добрался домой довольно поздно. Дверь в его комнату была приоткрыта.
На кровати сидел сын и грыз московские конфеты.
— Камиль? — поразился Кадыр Баянович. — Ты с мамой?
Сын дожевал карамельку, встал и по-взрослому протянул тонкую руку.
Кадыр Баянович, улыбаясь, осторожно сжал горячие пальцы сына.
— Я один приехал, — ответил тот и попросил жалобно: — Папа, дай чего-нибудь поесть.
— Сейчас-сейчас, — заторопился Кадыр Баянович, скидывая пальто и шапку.
Он вытащил из-под кровати электроплитку, вставил новую спираль, купленную в универмаге, пошел было на кухню, но с порога вернулся и поставил плитку на подоконник.
Сын смотрел, как отец мелко режет колбасу, кидает на раскаленную сковороду, вынимает из холодильника крупные белые яйца, бьет их тупыми концами о металлический край плитки и щедро заливает шипящие ломтики колбасы. Он смотрел и глотал слюну. Глаза его, не мигая, следили за руками отца.
Отец усмехнулся, положил колбасу на кусок хлеба и дал сыну.
— Перекуси пока.
Он с удовольствием наблюдал, как сын жадно поедает бутерброд. Тонкая, цыплячья шея сына смешила Кадыра Баяновича.
— Какой-то весь ты замызганный, — улыбнулся он, оглядывая помятый ученический костюм сына. — Будто тебя через стиральную машину пропустили.
Сын глазами попросил обождать с расспросами.
Кадыр Баянович поставил стреляющую брызгами жира сковородку на стол, крупно нарезал хлеб и полез в тумбочку за вилками.
Они молча ели. Камиль старался не вылезать за свою половину, но это давалось ему с трудом. Кадыр Баянович незаметно подвигал сыну колбасные ломтики, яичницу.
— И чай будет? — повеселев, спросил Камиль.
Кадыр Баянович вышел на общую кухню и вскоре вернулся с кипящим чайником.
Наевшись и напившись, Камиль сел на кровать и, полузакрыв глаза, откинулся к стене. Кадыр Баянович пересел со своим стулом напротив него и стал терпеливо ждать.
— Папа, я приехал к тебе поездом, — сообщил Камиль. — Всю ночь я проспал на третьей полке. Проводница меня не видела. Только утром, когда я вышел в тамбур, тетка удивилась: вроде, говорит, не было в моем вагоне этого мальца.
Камиль засмеялся.