— Другие же этого не говорят? — спросила Тамара.
— Пока не говорят, но потом скажут. — Искандер встал и включил электрочайник. — Если бы я мог чем-то помочь ребятам… В последнее время я стал задумываться, не уйти ли мне с этой работы.
— Вот Зуфар Набиевич обрадовался бы, — усмехнулась Тамара. — Он нашел бы другого радиографа, смирного, покладистого.
— И это верно, — Искандер поставил на стол чашки и сахарницу. — Ты зачем подслушивала у двери? — вспомнил он и засмеялся.
— Я не подслушивала, — вспыхнула Тамара. — Просто стояла на крыльце и все слышала. Он такой опытный, хитрый, этот Зуфар Набиевич, я ж по его глазам вижу. Думаю, уговорит он Искандера. А потом тебя бы всю жизнь совесть мучила. Ведь так?
— Глупенькая ты, — снова засмеялся Искандер. — Пей чай, пока не остыл.
Они пили чай и беспечно болтали, как школьники. Прощаясь, он сказал Тамаре:
— Знаешь, пока сидели с тобой, мне пришла одна мысль. Нет, сейчас не буду рассказывать. Завтра…
Он надел туфли и пошел к механику Игорю Шерстобитову.
— Игорь, спишь? — тихо спросил он и постучал в стекло. В вагончике кто-то заворочался, встал и пошел к двери.
Через два дня на дне Шаги-Султановской балки собрались Зуфар Набиевич, Игорь, Искандер, несколько рабочих и Тамара. День был пасмурный, ветреный, в разрывах между туч иногда появлялся желтый диск солнца. Тамара зябла и заслонялась от ветра воротником куртки.
Искужин стоял в стороне и с недоверием разглядывал шланговый противогаз, привезенный Игорем.
Двое рабочих быстро собрали газорезку и, встав по обе стороны трубы, включили горелки. Искандер надел поверх брюк брезентовые штаны, Тамара помогла ему влезть в жесткую рабочую куртку.
— Давай я полезу первым, — в который раз начал Искужин. — Моя работа…
— Успеешь, — отрезал Искандер. — Помоги-ка размотать веревку.
Искужин бросился к бухте, вытащил конец и завязал его свободным узлом на поясе Искандера.
Рабочие разрезали злополучный участок нефтепровода и ломами растащили трубы в разные стороны.
— Если два раза дерну за веревку, то… — Искандер значительно посмотрел на Зуфара Набиевича — …вытягивайте.
Искандер намотал на руку кабель с электрододержателем и полез в трубу. Вскоре сварочный агрегат, будто проснувшись, заработал громче и учащенней.
— Варит… — сказала Тамара и заглянула в трубу. В кромешной тьме, далеко отсюда, ярко полыхала огнем электрическая дуга. Из трубы медленно пополз дымок. Зуфар Набиевич внимательно наблюдал за веревкой, выползающей из чрева трубы.
Дым пополз гуще. Агрегат работал на предельных оборотах.
Минут через пятнадцать из трубы, обессиленный и мокрый, вылез Искандер.
— Пекло… — сказал он и повалился в траву. — Работать можно, только надо почаще меняться.
Искужин натянул на голову противогаз, расправил шланги и нырнул в трубу. Одетые в брезентовку, ждали своей очереди сварщики Миша Громов и маленький, очень подвижный Виктор Трясогузов.
Работали до ночи. Тамара ходила в сумерках вдоль трубы и с интересом наблюдала, как круглым красным пятном светится труба в месте сварки. Искужин накинул ей на плечи свою широкую брезентовку, Тамара пряталась в ней от ветра и, согреваясь, думала, что вот и развязался участок с этой злосчастной балкой.
Домой ехали в автобусе. Зуфар Набиевич сидел позади шофера и молчал. По его старому лицу непонятно было, считает ли он сегодняшний день удачным или просто-напросто полагает, что еще одной суетой в жизни меньше.
Фарит Искужин обернулся к Искандеру, но, увидев, что у него на плече спит Тамара, вздохнул от сожаления. Ему хотелось поговорить.
— Эх, земляк, — сказал он, отворачиваясь. — Чего в нашей жизни не бывает, чего не случается. Искужин еще покажет себя в работе… Еще как покажет!
В последний раз Искандер вез на своей машине Тамару. Она сидела, вжавшись в угол кабины, и смотрела вперед, выше дороги.
Было прохладно. Вечером прошел холодный сентябрьский ливень и сбил с дороги толстый слой пыли. По дну овражков бежали ручейки — в горах наступал сезон затяжных дождей.
Искандер и Тамара молчали. Все было сказано вечером. Тамара сообщила, что утром уезжает. Искандер хоть и догадывался об этом, но все же новость больно задела его. Тамара взглянула на его изменившееся лицо, обняла за плечи и, плача, стала целовать в губы. Искандер понял, что худшее впереди.