— Ах, простите, — пробормотал он учтиво и проделал ту же операцию с зажженной сигаретой.
Маневр не удался. Ну что ж, хоть покурю перед смертью.
Лорен с ужасом и благоговением наблюдал за сигаретой, движущейся в воздухе. Плохо. Некоторые люди принимают телекинез за колдовство, а людей, владеющих им — приспешниками Сатаны. Если он испугается, тогда мне точно конец.
— Забавно, — сказал, наконец, Лорен. — Как далеко вы сможете дотянуться?
— На расстояние вытянутой руки, разумеется. (Ведь сам прекрасно знает, скотина!)
— Но почему? Ведь другие могут гораздо дальше.
Он сидел в противоположном углу комнаты, на расстоянии добрых десяти ярдов. В одной руке — бокал виски, в другой — инжектор. Само помещение напоминало подвал. Но где?
— Да, другие могут и дальше — зато они не обладают такой силой. Хотя… Если бы кто-то убедил меня в том, что я способен на большее, то расстояние было бы мне нипочем. И руку бы себе новую приделал. Но мне и так…
Я замолчал, вспомнив, что Лорен собирается пустить «на мясо» все мои чертовы руки… Сигарета закончилась.
— Не желаете ли выпить?
— Не откажусь — если у вас есть мерный стаканчик. Стеклянного, боюсь, не подниму.
Он наполнил стакан и отправил его мне с помощью столика на колесах. Его глаза не отрываясь следили за каждым моим движением.
Старый сигаретный трюк. Еще вчера я воспользовался им, чтобы склеить девочку. А сегодня он спасает мне жизнь.
Неужели я и вправду собрался уходить из жизни, зажав в руке стакан с виски? Развлекая Лорена? Где я? Где…
Неожиданно я понял.
— Мы в Санта-Монике.
— Я знал, что вы догадаетесь, — улыбнулся Лорен. — Но увы — слишком поздно. Я уже добрался до вас.
— Не будьте таким самодовольным. Это не ваша удача, а всего лишь моя непростительная глупость. Я должен был почуять неладное. Оуэн никогда бы не снял подобную квартиру. Это вы его сюда притащили.
— Верно. К тому времени я уже знал, что он оказался предателем.
— Но кто ежедневно проверял его состояние? Миллер? Он работал на вас. Это он убрал ваши голографии из базы данных компьютера.
— Да, он. Но мы наблюдали за Дженнисоном ежесекундно — с помощью портативной камеры. Ее убрали сразу после его смерти.
— А затем выждали неделю. Неплохо придумано. Почему мне сразу не пришло это в голову? Ведь все так просто и логично. Сама атмосфера этого места… И жильцы — серые, безликие тени, которых никто не будет искать. Они сидят в своих комнатушках, как мухи в паутине, а паук-Лорен следит за ними и дергает за ниточки. Выбранная жертва исчезает вместе с документами, вещами, голографиями…
— Ваш друг предал меня, — сказал Лорен. — И я хочу знать, что он успел вам сообщить.
— Вполне достаточно. У нас есть детальные описания ваших операций на Белте, включая схемы доставки товара покупателям. Ваш план все равно провалился бы. Белти-анцы не заинтересуются предложением подобного рода.
— Голографии?
— Нет, к сожалению.
— Я был уверен в том, что он передаст какие-то сведения, иначе мы бы отправили его в хранилище, как и других. Пришлось его оставить.
— Но зачем?
— Не понимаете? Полиция займется расследованием дела, а мы сядем вам на хвост, и вы как миленькие поможете нам найти место хранения информации.
— Камера хранения в аэропорту на имя Кьюба Форсайта.
Лорен скрипнул зубами.
— Я же знал! Надо было сразу догадаться! Знаете, после того, как мы подсадили его на драуд, я пытался прерывать сеанс и заставить его говорить. Не вышло. Он не мог ни на чем сосредоточиться, кроме своего драгоценного приборчика. Уж мы и так и сяк…
— Я убью вас.
Лорен склонил голову на бок и нахмурился.
— Наоборот, мистер Гамильтон. Еще сигарету? — Да.
Он снова зажег ее и подтолкнул столик в мою сторону. Может быть, удастся еще раз сосредоточить его внимание на этом нехитром трюке. Если удастся сунуть сигарету в рот, освободив тем самым руку… Надо лишь дождаться удобного момента. Но какого?
Сколько все-таки времени? Что делает Джули? Я вспомнил ту ночь, две недели назад: ужин на балконе самого высокого в Лос-Анджелесе ресторана. Ковер из неоновых огней расстилался под ногами… Может быть, она поймает эту волну воспоминаний.
— Должно быть, вы пользовались популярностью среди астронавтов — единственный человек, способный поправить антенну на корпусе корабля, не покидая рубку.