– А ты не пробовал ее искать?
– Ну… – протяжно взвыл Иван. – Подумал и решил, что это безнадежно.
– А зайти в магазин и узнать?
– Ты еще предложи отправиться на прием к министру или в СГО!
Резко вернулась Люда. Она была чем-то взволнована. Села на стул, быстро допила чай и спряталась за монитором.
– А фамилия у Жанны какая? – спросил Вася.
– Не знаю.
– Это плохо. Если б была известна фамилия, тогда… А так… Хотя, чем бог не шутит: а ты попробуй ее найти в сети.
– Да ну… – Иван отвернулся от Васи и откинулся на спинку стула.
Вася снова ткнул в Ивана:
– А вдруг?!
– Как я ее найду?
– По фотографии.
Иван нехотя запустил сетевой обозреватель. Перешел на страницу "Лучших друзей". Набрал на клавиатуре заветное слово "Жанна", вздохнул, на мгновение унесшись в воображаемое прошлое, и нажал на "поиск". Карликовые картинки найденных Жанн грузились медленно. Тем временем Вася уже был рядом:
– Ну же! Есть тут твоя?
– Нету. И не факт, что она там вообще будет.
– Вот эта красивая! – Вася указал пальцем в экран.
– Да ну тебя!…
Внезапно и очень некстати в комнату заглянул Борис Иванович.
– Василий Николаевич, почему вы не на своем рабочем месте? – спросил начальник.
– Так ведь обеденный перерыв!
– Довожу до вашего сведения, что обеденный перерыв уже кончился.
– Да, Борис Иванович, иду к себе, – произнес Вася и направился к своему столу.
Начальник продолжил:
– Вот сами же себя наказываете, Василий Николаевич: не выполняете работу вовремя – а потом в конце месяца, когда изделие нужно сдавать заказчикам, начинаете бегать и прыгать по всему институту. Вспомните, что было перед новым годом!
– Так ведь в конце года у всех аврал! – сказал Вася.
– А у вас аврал случается в конце каждого месяца. Вы так на распродажу никогда и не попадете, – промолвил Борис Иванович и исчез в коридоре.
Вася фыркнул и встал со стула, на который только что сел по велению начальника.
– Хоть бы дверь закрыл за собой, – пробурчал парень, – а то сквозняк дует. Вот заболею и не приду на работу!
На следующий день время, казалось, понеслось еще быстрее: светлые залы подземных станций промелькивали в туннельной черноте, как мимолетные видения. Но, несмотря на утреннюю суету, Ивана не покидало ощущение медового, липкого сна. Парень выбрался из вагона на "Красноградской", проехался на любезном эскалаторе и только поднявшись на поверхность приободрился от враждебной волны встречного движения: люди со всех окрестных тротуаров стекались к воронке подземного перехода, чтобы нырнуть в метро.
Но стоило Ивану свернуть на узенькую улочку, уводящую вдаль от проспекта, как снова что-то сладкое и тягучее овладело сознанием. Здания по обеим сторонам были панельные, десятиэтажные, собранные скучающим архитектором из конструктора банальности. Здания эти упирались в городской потолок, на котором давно не меняли перегоревшие лампы дневного света – и потому освещение в районе было какое-то сумеречное и никак не утреннее. И лишь пятна теплого, домашнего огня в квадратных окнах желтили и скрашивали унывный пейзаж. И пусть наверху завывал дикий ветер, трясь о бетонный свод, но внизу переулком правила легкая, зимняя безмятежность.
Поликлиника стояла в некотором удалении. Она тоже была панельная и почти ничем не отличалась от жилых домов, но при первом же взгляде на нее становилось понятно, какое заведение располагалось внутри: не вывеска с синим крестом, не широкое крыльцо с пандусом и не высокий чердак, призванный наверстать недостаток шестиэтажного роста, а бледный люминесцентный свет в окнах с белыми занавесками заставлял вспомнить мифический запах бесцветных спиртовых растворов.
Сначала Иван встал в хвост очереди к окошку регистратуры – перед ним было три худощавых старика и одна бабка, – но потом вдруг осознал, что талон с номером кабинета со вчерашнего дня лежал в кармане, и, улыбнувшись собственной глупости, отправился к другому окошку – огромному, как витрина – куда принято сдавать верхнюю одежду, предварительно вынув из нее все ценные вещи.
Кабинет врача-профпатолога располагался на третьем этаже под красивым и стройным номером "33".
– Заходите, молодой человек, – проговорил седой старичок в белом халате, сидевший за столом, на котором в совершеннейшем беспорядке валялись разномастные бумаги. Давнее пятно от намертво присохшей замазки несуразно белело на коричневой столешнице в единственном месте, свободном от бумажного айсберга.
Иван протянул свой талончик.
– Так, Иван Сергеевич Петровский, – почти по слогам проговорил старичок и на удивление быстро нашел нужный лист в своей антарктиде. – Тут указаны все кабинеты, которые вам следует посетить. Когда закончите, вернитесь ко мне, и я вам выдам справку о прохождении медкомиссии. Понятно?
– Да, – безразлично сказал Иван и отправился в путь. Первым пунктом значился анализ крови – второй этаж. От кафельных стен пахло целительным спиртом. Затем был терапевт – четвертый этаж. Всюду висели какие-то бюллетени, до смешного похожие на школьные стенгазеты. Электрокардиограммы почему-то делали на шестом этаже. Невропатолог же обитал на пятом. И хотя к нему в очереди стояли двое – старик и старуха, – но Иван каким-то непостижимым образом понял, что сейчас будет самое долгое и неприятное ожидание. Старик был худой и плешивый. Старуха – кислая и скрюченная.
– Я первая занимала – я первая и пойду! – тявкнула она.
– Нет! Я тут сижу с самого раннего часа, – парировал старик. – Не надо мне тут сказочки рассказывать: не занимала!
– Занимала, занимала!
– Я тут честно сижу и жду, а она где-то там бегает по разным этажам.
– Ну и что? Мне надо попасть сразу к трем специалистам.
– Ишь ты, какая находчивая нашлась!
– Да, я такая!
Дверь отворилась, и из кабинета вышла женщина.
– Попробуй только! – пригрозил старик кулаком.
– Попробую! – отозвалась старуха.
Когда загорелась сигнальная лампочка, они оба направились внутрь. Старуха попыталась его не пустить, но он тоже вошел. Смачно захлопнулась дверь. Старческие голоса продолжили перебранку, но вскоре к ним присоединился рассудительный баритон – и старику пришлось выйти. Его морщинистое лицо стало еще грустнее, глаза с завистью посмотрели на молодого Ивана – парень тут же опустил взгляд и принялся разглядывать незатейливый рисунок линолеума. И очнулся от гипнотического дурмана напольного полотна только, когда из кабинета вышла старуха. Она старалась держать голову прямо, ее облик излучал победу, несправедливо написанную с заглавной буквы. Старуха пошла по коридору воинской походкой. Смотрела только вперед. Но до лифта дойти не сумела – упала. Иван вскочил со скамейки, подбежал к ней, помог подняться. Он видел, как старик улыбался, входя в кабинет.
– Спасибо вам, молодой человек, – сказала старуха. – Это он меня сглазил – этот старый шаман. Вы видели, как он топал ногами, чтобы я упала, а потом смеялся надо мной?
– Нет, не обратил внимания, – ответил Иван.
– Эх. А я все видела. Если б вы знали, как он меня доводит. Почти каждый день. Это страшный человек!
– А вы приходите в поликлинику в другое время, чтобы с ним не встречаться, – предложил Иван.
– Что вы! Это бесполезно!
– Почему бесполезно?
– Геннадий Ильич живет в соседней квартире – я его каждый день вижу. Уж лучше б не видела! Он мне всю жизнь портит. Он отвратительный…
Двери лифта открылись, и старуха отправилась на неведомый этаж.
После невропатолога в списке Ивана значился только окулист.
– Будем проверять зрение по таблице или у вас и так все в порядке? – спросил врач.
– Ну… Будем. А как же иначе?
Врач еще раз посмотрел на Ивана, затем украдкой глянул на свои часы и произнес:
– Что ж, приступим. Закрывайте правый глаз и называйте буквы.
Теперь оставалось только сдать обходной листок врачу-профпатологу. "Инеев" – значилось на табличке, приделанной к двери его кабинета.
Иван застал доктора за чаепитием. Тот быстро отстранил чашку на единственно свободное на столе место, отмеченное замазкой.
– Я, наверное, некстати? – произнес парень.