«Течка, или, выражаясь по-сибирски, гоньба, медведей бывает в самые летние жары, именно около Петрова дня (в июне — июле)… Обыкновенно за самкой ухаживает один самец, и беда, если явится другой поклонник: страшная, остервенелая драка между ними продолжается до тех пор, пока один не останется победителем. Во время побоища нередко шерсть летит клочьями, кровь льется, страшный рев оглушает окрестности… Сколько реву и шуму при медвежьей течке! Сколько они вытопчут мест и сомнут травы с цветами и кустами! Гоньба их обыкновенно происходит в местах глухих и скрытых, но по большей части около лесных ключей и горных речек, в прохладе. Дети тут не присутствуют, а ходят с пестуном, иначе они будут растерзаны медведем…
Многие здешние промышленники утверждают, что медведица гонится не каждый год, а будто бы через год, почему они таких медведиц и зовут яловыми. Не знаю, насколько это справедливо, передаю, что слышал» (А. А. Черкасов).
Слышал правильно: только, если дети погибли, медведица, может случиться, понесет новый плод в чреве в тот же год. И носит его семь месяцев. Рожает зимой в берлоге (в январе — феврале) одного-двух, реже четырех и даже шестерых медвежат. Крохотных совсем, с рукавичку, — полкилограмма в каждом, не больше. Они слепые (до месяца), шерсть на них редкая, растут, пока в берлоге, медленно. И дрожат, холодно им. Мать греет сосунков, укрыв лапами, и дышит на них, чтобы теплее было. Если медведица в этом году яловая, то берет с собой в берлогу детей. Каждый спит на своей постели.
А постель готовят из мха и надранной с деревьев коры. Перед тем как залечь на зиму, жиреют. Там, где растут кедры, объедаются косолапые их орехами. Наберут кедровых шишек побольше, прижимая лапой к груди, потом на ровном месте или камне катают их, мнут — орехи и высыпаются из шишек.
Некоторые медведи, где не очень холодно, ложатся зимовать прямо среди молодых елей, только согнут над собой их вершинки и спят в таком импровизированном шалаше, который снегом скоро занесет, прикроет. Но в Сибири роют яму для берлоги где-нибудь недалеко у воды, на болоте, под искарью, то есть корнем упавшего дерева. Иные яму накрывают хворостом, ветками, мхом. У такой берлоги, как говорят, есть «небо». «Челом» берложным называют дыру в берлоге — отдушину. Есть еще такое у медвежатников слово — «втулок»: естественным путем образовавшаяся затычка, пробка в том месте, которым оканчивается кишечник. Сибиряки говорят, что втулком медведь запирает в себе жар и тепло на всю зиму. Без втулка ему «будто бы не перезимовать: замерзнет». Теория весьма остроумная, но дело, конечно, не в этом, а в простом естестве желудочно-кишечных процессов, надолго прекратившаяся деятельность которых завершается таким финалом.
И еще рассказывают, будто медведь зимой лапу сосет. Может, и сосут некоторые, как думают, оттого, что кожа на подошвах линяет и чешется. Но, говорит А. А. Черкасов, не слышал он от промышленников, чтобы добывали медведя на берлогах с обсосанными лапами, у всех они сухие, грязные еще с осени, в пыли и с присохшей землей.
Но вот что верно: хоть и чутко спит медведь в берлоге и слышит разные лесные звуки, даже и отдаленные, но того, что под боком у него творится, не замечает. Профессор А. Н. Формозов говорит: «Лесные полевки, собирая материал для своих гнезд, подбираются к спящему зверю и «выстригают» целые дорожки в его шерсти». Факт любопытный!
Прежде чем лечь в берлогу, путает медведь свои следы, как заяц: петляет по бурелому, моховым болотам, по воде, скачет вбок со следа и через валежины, одним следом туда-сюда не раз пройдется. Только тогда ляжет, успокоенный, что след хорошо запутал.
Если лето было малокормное, то некоторые, особенно худые, медведи и вовсе в берлоге не лежат, всю зиму бродят голодные. Такие шатуны опасны человеку и всякой скотине и зверю, даже медведю сонному. Был случай, рассказывает А. Н. Формозов, в Горьковской области: небольшая медведица-шатун раскопала берлогу медведя, который был здоровее ее, загрызла и съела его. Впрочем, и летом бывает, что медведь медведя заест.
Шатунам зимой туго приходится: и есть нечего, и охотники их бьют, и волки рвут.
Медведь — умнейший зверь. Числится с обезьяной, слоном, собакой и дельфином в первой пятерке самых способных к дрессировке животных. Кто из них способнее — решить трудно, потому что у каждого свои вековые инстинкты и привычное умение. Поэтому не всех можно одинаково обучить разным штукам. Если методы исследования их способностей — тесты — разные, то и результаты получают несравнимые: в одних опытах собака лучше всех решит поставленную задачу, в других — медведь, а в-третьих, может, и дельфин. Стоит только посмотреть, что вытворяют медведи в цирках (а прежде у цыган), — не останется никакого сомнения в их редкой понятливости. И на велосипедах, и на мотоциклах они ездят, и на коньках в хоккей играют, способны обучиться и многим другим трюкам.