«Редкий зверовщик вернется с белковья с соболем, а другой, прожив на белковье два-три месяца, не увидит и следа соболя» (А. А. Черкасов).
Теряли мы соболя безвозвратно. Почти всюду его еще перед революцией истребили. Мех у него очень дорогой: с каланом и шиншиллой делит соболь место среди самых ценных пушных зверей. Одной из первых забот Советской власти было спасение соболя. До 1957 года расселили наши зоологи по таежным лесам шестнадцати областей, краев и республик двенадцать с половиной тысяч соболей. Больше всего труда, умения и энтузиазма отдал этому делу В. Тимофеев. «Теперь в Советском Союзе соболя стало не меньше, а может быть, больше, чем сто лет тому назад» (профессор В. Н. Скалой). Больше того, наши зоологи под руководством профессора П. А. Мантейфеля научились разводить соболей в неволе, а дело это считалось почти безнадежным.
Прежде жил соболь от самых западных наших границ Белоруссии и Прибалтики до самых восточных. Сейчас западнее правобережья Печоры его нет. Лишь восточнее соболиные места таежные леса до самой Камчатки, Приморья и Курильских островов (Кунашир и Итуруп). На юге — Алтай, Кузнецкий Алатау, Саяны, Монголия, Северо-Восточный Китай, Корейский полуостров.
Темнохвойные, захламленные буреломом, низинные и горные таежные крепи любит соболь. Нор не роет, живет в дуплах, которые от земли невысоко (куница повыше селится). Подлесок, бурелом, коряги, вывороты ему всего милее. Вéрхом ходит с дерева на дерево реже, чем куница, больше низом (по земле). Охотится днем и ночью. Куница — ночной зверь. Зимой не спит, как барсук, рыщет по снегу, но от гнезда (где-нибудь под корягой или в невысоком дупле) далеко не уходит, обычно лишь километра на два-три. У соболя охотничья территория 25, 700, а то и 3000 гектаров. Он ее метит пахучими железами (на брюхе и под хвостом) и пометом, который оставляет на видных местах — муравейниках, пнях и деревьях, брошенных ветром через речки и тропы. Если другой сюда явится, дерутся хозяин с пришельцем отчаянно.
Когда сильные метели или морозы, соболь вял. День за днем уходит, а зверь сидит в гнезде. И если выйдет, норовит бежать по валежинам, ветровальным деревьям — по всему, что хоть на полметра от земли. Заметили: теплее тут ему бегать. Бывает, в сугроб нырнет и под снегом рыщет. Так и от собак спасается — в сугроб, потом вбок, пробежит изрядно, выскочит наверх — и опять в сугроб, пока не найдет надежного укрытия под корнями, в валежнике. в каменных плитах
Полевок лесных (и землероек) умело находит соболь под снегом, там же их обычно и ест. За белками охотится не так ловко, как куница. Тут у него больше неудач, чем удач. Нападает на зайцев, глухарей, тетеревов, рябчиков, даже на зверей куньей породы — колонков и горностаев. Горностай спасается от соболя в сугробе, а тот его «вытаптывает», в оклад берет. Кругом того места, где горностай нырнул под снег, сам ныряет, прыгает, снег утаптывает, пока не поймает соседа. Но не всегда ему это удается.
К тетеревам и глухарям, спасающимся от стужи под снегом, когда их почует, подходит осторожно, тихо «переступая с ноги на ногу» (но не ползком). Потом за метр-полтора прыгает на птицу. Но глухарь силен, и, бывает, не метр и не два. а десять, а то и версты, как уверяли А. А. Черкасова сибирские охотники, летит с вцепившимся в него соболем. Тут уж кто кого. Но чаще все-таки «с позором для соболя кончается этот полет».
Ест соболь и ягоды — бруснику, землянику, рябину — и кедровые орехи. Зимой разоряет кладовые бурундуков и белок. Сам запасов обычно не готовит.
Побежка у соболя прыжками, галопом. Охотники говорят: «соболь ходит чисто, нигде не заденет ногами, не черкнет». Скачет круто, поволок и выволок на снегу мало. По рыхлому сугробу его след — «двухчетка»: задние лапы ставит точно в отпечатки передних. Весной, по насту, бегает резвее. задние ноги выкидывает, как заяц, впереди передних. И тогда «трехчеткой» и «четырехчеткой» называют его след.
Гон, свадьбы соболиные, летом: в июне — июле. Но странное дело — слишком долго беременны соболиные матки: 253–297 дней! Только следующей весной, в апреле — мае, приносят трех-четырех (иногда до семи) соболят. Получается так потому, что оплодотворенные яйцеклетки месяцев семь — девять не развиваются, а потом вдруг, за месяц-полтора, быстро нагоняя упущенное время, эмбрионы растут и как раз к весне созревают. Соболь-самец тут соболюшке помогает, приносит детям всякую добычу. Но семьей живут недолго: в июле подросшие соболята уже уходят от родителей.