Моей собственной регенерации и наложенной Флорой хватало чтобы заживлять плавящуюся плоть, но запашок от дымящейся кисти шёл будто кто-то форточку в ад открыл. И, кстати, про регенерацию, да и про непробиваемую броню, которую я сам себе понапридумывал и которая должна была появиться у меня при сотне единиц ярости. Оказалось, что ничего подобного: эти параметры увеличились не до ста процентов, как я надеялся, а на сто процентов увеличивали мои уже имеющиеся показатели. А так как они были у меня, мягко скажем, не очень, то итог получился средненький. В общем, как я и говорил раньше, раса демонов идеально подходит лишь танкам, у которых мозг и так не шибко развит, зато броня и такая регенерация, что при удвоении смогут кардинально изменить стиль игры.
С балкона раздался тихий кашель и, наконец, ожившая публика, повернула свои головы в ту сторону. Не знаю готовил ли этот хмырь длинную речь, которую мы сбили своим появлением, сейчас он ограничился десяткам слов:
— Друзья, Мать Покровительница озарила наш мир своим сиянием, прошу вас пройти в торжественный зал. Да начнётся празднование в её честь!
Прекрасные слова, вот только куда идти и где здесь торжественный зал? Конечно, можно пристроиться за остальными, и никто не поймёт, что мы понятия не имеем куда идти, вот только что-то никто не движется, да я не вижу больше ни одной двери, кроме той, через которую мы вошли. Пришлось стоять, как и все, делая вид, что так и надо, глядя как огни множества свечей гаснут, пространство вокруг нас темнеет и его начинают пронзать вихрящиеся рубиновые искры. Стены подёрнулись маревом, по ним побежали всполохи, рассекая их на полосы, которые начали крутиться в противоположные стороны, будто мы находились внутри гигантского кубика Рубика. Тут же плиты мозаичного пола под ногами вздрогнули, некоторые из них начали взмывать вверх, поднимая в воздух застывших на них существ. Под нами плита тоже начала подниматься и медленно раскручиваться в след за крутящимися искрами, поднимая нас всё выше и раскручиваясь все сильнее. Несколько мгновений и я почувствовал себя затянутым в гигантский водоворот и нас затянуло в него не одних: половина гостей кружила вместе с нами, а вот вторая половина кружила в противоположную сторону. Естественно, это не могло закончиться хорошо и буквально через мгновение первая пара кружащихся встретилась с кружащимися в противоположную сторону на полной скорости, исчезнув в беззвучной вспышке, а затем такие вспышки начали озарять окутавший нас сумрак одна за одной. Я только успел схватить за талию Флору и притянуть её к себе, как увидел несущуюся прямо на нас плиту со стоящей на ней какой-то старой грымзой, держащей на поводке молодого обнажённого по пояс, атлетично сложенного, молодого парня. Миг, и мы врезались друг в друга, ослепнув в очередной вспышке. Она на несколько мгновений вырвала нас из реальности, а когда зрение вернулось, вид вокруг разительно изменился.
Сначала я даже подумал, что мы снова оказались в долине, залитой кровавыми отблесками взошедшей луны, но нет: луна здесь была и какая: создавалось впечатление, будто она приблизилась теперь закрывая собой треть небосклона и была так близко, что на её лике были видны все моря и кратеры так чётко, что казалось до них можно дотронуться рукой. Возможно, такой эффект создавался за счёт хрустального купола, раскинувшегося над нами, обрамлённого лишь тонкими нитями перекрытий, складывающихся в паучью сеть. Вставленные между нитями хрустальные линзы приближали и луну, и окружающие её звёзды, превращая их в неспешно кружащиеся в небесах масляные фонари, света которых хватало, чтобы превратить ночь в опалённый алым закатом вечер. Хрустальный свод поддерживали тонкие высоченные колонны, стены же здесь отсутствовали, вместо них нас окружали горные хребты, с подножий которых к колоннам спускались вереницы склепов, старых и свежевырытых могил. Самый большой склеп, сложенный из массивных блоков чёрного гранита, заходил прямо во внутренний круг колонн, на крыше которого стояла местная шишка со своими дочерьми. Остальные гости так и продолжили парить на гранитных плитах, практически затерявшихся в невероятном объеме этого призрачного сооружения.
— А я ведь помню, как здесь совсем недавно всё было по-другому.
Я обернулся на голос старой грымзы, с которой несколько секунд назад мы столкнулись и удивлённо расширил глаза: никакой мерзкой старухи рядом не было. Перед нами стояла женщина средних лет, чьи чёрные с проседью волосы нисколько не походили на облезлые лохмы, скрюченные шишковатые пальцы с чёрными когтями превратились в ухоженные пальчики, которые с каждым мгновением становились всё изящнее, а кожа на запястьях всё моложе. С неё исчезали старческие пятна, на ноготках проявился качественный маникюр. Спина выпрямилась, отвислый живот исчез. Я опять перевёл взгляд на лицо. Нет, откуда дама средних лет, молодая девушка с волосами цвета вороного крыла и пухлыми губками, подведёнными ярко-алой помадой роковой женщины. Пугающе привлекательной женщины. Я как загипнотизированный всматривался в её черты и только предсмертный хрип, заставил отвести меня глаза и посмотреть на юношу, которого она вела на поводке. Посмотрел и внутренне содрогнулся от ужаса: молодой парень на глазах превращался в старого деда, с серой обвисшей кожей и торчащими костями суставов. Хотя нет не в деда, в ходячий труп, чья жизненная энергия была высосана досуха. Он отчаянно захрипел ещё раз и повалился, сначала на колени, а затем и плашмя, ударяясь о гранитную плиту, рассыпаясь по ней серым пеплом и обломками костей.