— Там ещё много всякого барахла, — поведал Снегирь, упаковывая вещички в свою безразмерную сумку, — но сейчас они нам не помогут.
— Если не помогут так и хрен с ними, — решил я, — давайте на пару шагов назад, попробуем открыть эту хреновину.
Я, мысленно поморщившись, снял с шеи божественную цепочку и нацепил вместо неё данный на время королевой эльфов амулет. Скривился я не просто так, а потому что, не считая замысловатой верёвки, он представлял собой приличных размеров фигурку, вырезанную из кости неведомого зверя. Фигурку мужа эльфийская королевы. Обнажённую фигурку, вырезанную со всем тщанием и со всеми пикантными деталями. Королева сказала, что второй такой амулет был у её супруга, только там была изображена она. Вот этот амулет я бы надел с большой радостью.
Её прелестные выпуклости, даже в таком миниатюрном размере давали бы усладу взгляду уставшего воина.
Достал пергамент, на котором была записана нужная речь.
Переводилась она примерно так:
Я явилась на твой зов, о мой господин, чтобы согреть своим трепетным телом твоё ложе. Чтобы ощутить на нём твои сильные руки, чтобы ласкать губами твой несгибаемый стержень, чтобы со всей страстью отдаться твоему напору, с благодарностью приняв тебя в своё лоно. Так откройся же и впусти меня.
При этом Королева настояла, что эту речь должен произносить именно я, как глава клана, но могу поклясться, что несмотря на серьёзность положения, в тот момент в уголках её глаз плясали озорные бесенята, и готов левую руку отдать на отсечение, что в этой речи необходимыми являются только последние слова, а все остальное — невинная шутка и маленькая месть заскучавшей правительницы, от чьего шикарного тела злобный кланлидер оторвал её игрушку, в виде престарелого рейнджера.
Хорошо, что всё это было написано на эльфийском, а то я вряд ли бы смог произнести всё это вслух, а так ничего, только покраснел, как вареный рак, под насмешливым взглядом гадских сокланов и замолк, воззрившись на неподвижные ворота.
Таковыми они оставались недолго.
Амулет на моей шее ярко вспыхнул, испуская волны солнечного света в сторону крепости и обжигая мне грудь нестерпимым жаром. Боль быстро прошла, раздался тихий скрип ворот, со швов посыпалось пыль и мелкий мусор, и цельная каменная плита начала неспешно опускаться, сначала демонстрируя нам свой торец не меньше метра в толщину, с торчащими из него мощными шипами, три пары толстенных цепей медленно раскручивающихся под невероятным весом, а затем когда она с тихим сотрясанием земли опустилась в предназначенное для этого углубление у наших ног, то и её обратную сторону, за многие столетия истёртую легковесными эльфийскими ногами, копытами животных и колёсами повозок.
На другом конце моста заклубилась серость, отгороженная от нас мощной стальной опускной решёткой. Прошла пара долгих мгновений, и она с таким же тихим скрипом начала подниматься, уходя в глубь защитной башни.
Мы слегка неуверенно переглянулись.
— Ну что, идём? — Тихо спросила Флора.
— Идём, — подтвердил я, первым шагая на гранитную поверхность, пересечённую множеством стальных полос.
Если образовавшийся мост под нашими ногами рухнет, мы окажемся во рву, наполненном такой мерзкой жижей, что я уверен, мы не продержимся в ней и минуты, несмотря на все щиты и работу тотемов. Поэтому каждый держал в руке зелье левитации, но всё прошло спокойно: мост под нами даже и не вздрогнул за всё то время, пока звонкий цокот копыт Дола по его поверхности не сменился на глухой, мы сошли с моста, и с опаской глядя наверх, на торчащие из потолка зубья решётки, не прошли сквозь башню, и не вышли во внутренний двор.
Стоило нам это сделать, как серый туман начал медленно растворяться в воздухе, мир вокруг замер, и мы замерли тоже, завороженные начавшей открываться перед нами картиной. Туман растаял полностью, открывая нам обзор на гигантский внутренний двор. Вдоль крепостных стен теснились какие-то постройки, но весь центр, выстланный булыжником, был свободен если не считать десятков мёртвых тел, а в середине него друг напротив друга замерло два воина. Эльф, припавший к земле, и величественно стоящий некромант, окутанный серым дымом и отгородившийся от своего противника вознесённым вверх посохом. Мне показалось, что это две скульптуры, или тела навеки вечные замороженные богом Хроносом, однако всё оказалось наоборот — это мы не могли сдвинуться с места, а вот два противника будто замерших лишь на мгновение, пришли в движение.
Эльф на краткий миг, мелькнув лезвиями кинжалов, исчез в воздухе и появился уже метрах в трёх за спиной некроманта, от которого протянулись две тонких полосы вырванного дыма и капель чёрной крови из рассечённого плеча, и не успел мертвяк повернуться, как правитель эльфов вновь исчез, снова прочертив в воздухе две кровавые полосы.