Чудо, которого ждут моряки в песнях и легендах, - это борьба. И каждый смелый шаг, освобождающий от страха и униженности, приближает чудо. Чудо совершат сильные, свободные, красивые люди. Таким человеком мог стать Гума. Таким человеком становится Ливия. Люди как боги - так можно обозначить идею того поэтического претворения действительности в легенду, которое совершается в романе.
Это претворение отчетливо оказывается в языке романа. Герои мыслят совсем не так, кал говорят. В диалогах персонажей Амаду воспроизводит просторечные обороты и грамматические неправильности, характерные для простонародной разговорной речи. В косвенной передаче мыслей героев, в их внутреннем монологе все неправильности исчезают, появляются языковые особенности, характерные для фольклора: повторы слов и целых фраз, фразы-лейтмотивы, звучат цитаты из народных песен. Рядом с диалогом язык внутренних монологов кажется приподнятым, приближенным к стихотворению в прозе. Языковой сбой демонстрирует разрыв между повседневной жизнью героев с навязанными им невежеством, нищетой, грубостью - и высоким поэтическим строем их чувств, их духовными возможностями.
"Мертвое море", как и остальные романы первого баиянского цикла, особенно "Жубиаба", внесло в бразильскую литературу новую ноту. Интерес к фольклору распространился в среде бразильской интеллигенции еще с 20-х годов. Возникли журналы и поэтические группы ("Пау-Бразил", "Желто-зеленое", "Ревиста де антропофагия"), пропагандировавшие индейский, реже негритянский фольклор в качестве исконного элемента национальной культуры. Были созданы яркие произведения (поэма Рауля Боппа "Змей Норато", роман Марио де Андраде "Макунаима") на основе индейских мифов и легенд. Однако фольклор оставался для этих писателей особым, чарующим, но замкнутым миром, отъединенным от современности с ее социальными конфликтами. Поэтому в их книгах ощутим оттенок любования экзотическим, декоративным зрелищем.
Существовал и другой подход к фольклору. Писатели-реалисты 30-х годов, и особенно Жозе Линс до Рего в пяти романах "Цикла о сахарном тростнике", рассказали о многих поверьях бразильских негров, описали их праздники, ритуалы макумбы. Для Линса до Рего верования и обычаи негров - одна из сторон социальной действительности (наряду с трудом, отношениями хозяев и батраков и т. п.), которую он наблюдает и исследует.
Амаду не наблюдает своих героев, не сохраняет дистанции, существующей между объектом исследования и исследователем. Легенда, рожденная народным воображением, открывается как сию секунду существующая действительность. Амаду-рассказчик предстает комментатором народной легенды, знающим все доподлинные подробности. Фольклор не изображается - фольклор проникает в каждую клеточку повествования, определяет фабулу, композицию, психологию персонажей. Чувства героев усилены, укрупнены, как в народной песне. Амаду рассказывает о своих героях, как рассказывает песня или сказка, всегда однозначно оценивающая людей. В "Мертвом море" Роза Палмейрао воплощает любовь материнскую, жертвенную, Эсмералда - низкую, предательскую страсть, Ливия - ту единственную любовь, что сильнее смерти. Герои романа, как и анонимные авторы песен и легенд, знают только светлое - или темное, чистое - или низкое, дружбу - или предательство. И так не посредственно, так искренне разделяет рассказчик мировосприятие героев, что сказочная атмосфера романа кажется реальной, что читатель готов поверить в существование Иеманжи и далекой земли моряков Айока. Замечательна в этом смысле сцена со свечой: друзья погибшего Гумы ищут его тело и для этого пускают по воде горящую свечу - по поверью, свеча остановится над утопленником, В лодке плывет также доктор, образованный человек, не верящий в морские приметы. Но так неустанно, самозабвенно ныряют друзья Гумы в самых опасных местах, лишь чуть помедлит свеча, что врач начинает напряженно следить за ее движением. И читатель следит за остановками свечи и ждет, что появится тело Гумы на руках его товарищей. Завораживает вера героев романа в сказку - лучшую ипостась их жизни, их натур, их отношений.
"Капитаны песка" (1937) обозначили новую ступень художественных поисков Амаду. Казалось бы, по сравнению с "Мертвым морем" фольклорные мотивы здесь несколько отступают на задний план, уходят в подтекст. Зато пристальность и беспощадная правдивость, с которой рассмотрена в романе судьба группы баиянских беспризорников, напоминают социологическую протокольность первых книг Амаду - "Какао" и "Пот". Жизнь этих нищих подростков предстает перед нами во всех деталях, порой забавных, порой грубо отталкивающих. Амаду четко обозначает расовые и социальные характеристики каждого члена группы. Он стремится к предельной точности в передаче речи персонажей, не боясь шокировать читателя. И тем не менее эта стихия жесткого документализма прочно сплавляется в романе с другой стихией - фольклорно-поэтической. В убогой жизни героев Амаду неизменно присутствует поэзия. "Капитаны песка", "одетые в лохмотья, грязные, голодные, агрессивные, сыплющие непристойностями и охотящиеся за окурками, были настоящими хозяевами города: они знали его до конца, они любили его до конца, они были его поэтами" - таков авторский комментарий, играющий важную роль в художественном целом романа.