Дрожащими руками знахарка сняла с запястья браслет — он был сплетен из ресниц слона и поэтому заключал в себе великую магическую силу — и протянула его внучке. Когда она заговорила вновь, ее голос стал еще тоньше, дыхание — еще более прерывистым и тяжелым. Казалось, что жизнь вытекает из ее старых косточек, точно так же, как вытекала она из корней умирающего фигового дерева.
— Сейчас ты съешь клятву, внучка. А потом оставишь меня.
С каждой минутой лес становился все более темным и зловещим. Из-за множества таящихся опасностей и злых духов кикую никогда не отходили ночью далеко от дома. Но молодая женщина хотела остаться со своей бабушкой до конца, покуда смерть не заберет ее.
— Я не позволю им забрать тебя, пока ты жива, — решительно сказала она, имея в виду гиен, которые уже начали приближаться к женщинам.
Старуха Вачера покачала головой.
— Я не боюсь того, что они будут поедать мою плоть, пока я еще жива. Гиен нужно уважать и почитать, дочь моя. Я не закричу и не заплачу. Ты должна уйти, но прежде ты съешь клятву.
Вачера была в ужасе. Этот обряд был самой могущественной формой магии кикую; он привязывал душу человека к данному им слову. Нарушить такую клятву означало немедленную и ужасную смерть.
— Поклянись мне, внучка, землей, которая есть наша Великая Мать, что ты будешь защищать старые традиции и хранить их для будущих времен. — Старая женщина взяла в руку немного земли. Выводя над землей магические знаки, она закрыла глаза и сказала: — Когда-нибудь Дети Мамби отвернутся от белого человека и изгонят его с земли кикую. Когда это произойдет, они захотят вернуть традиции своих отцов. Но кто научит их?
— Я научу, — прошептала молодая Вачера.
Знахарка пересыпала землю в руки внучки.
— Поклянись землей, нашей Великой Матерью, что ты сохранишь законы и обычаи племени кикую и всегда будешь общаться с нашими предками.
Вачера поднесла руки ко рту и взяла немного земли. Проглотив ее, она сказала:
— Клянусь.
— Поклянись также, Вачера, что ты станешь для наших людей хорошей знахаркой и будешь продолжать магические ритуалы наших матерей.
И снова Вачера проглотила землю и поклялась.
— И пообещай мне, дочь моя… — У старой женщины перехватило дыхание: было видно, что она сражалась за каждый вздох. Казалось, ее тело уменьшалось и сморщивалось прямо на глазах. — Пообещай мне, что отомстишь тому белому человеку на холме.
Вачера пообещала отомстить мцунгу и проглотила клятву, глядя, как умирает ее бабушка.
12
Она шла по ночному лесу без страха, так как знала, что дух ее бабушки идет рядом с ней. Вачера ступала решительным шагом, не замечая вокруг себя теней, не слыша криков гиен, раздирающих человеческую плоть. Она протискивалась между деревьями, прижимая сына к своему крепкому молодому телу. Решительность и храбрость увеличивались в ней с каждым шагом, словно сила бабушки наполняла ее и растекалась по венам. С каждым оставленным позади деревом робость и мягкость Вачеры исчезали; с каждой треснувшей под ее ногами веточкой и отброшенным камнем ее страхи и неуверенность, свойственные молодым людям, покидали ее. Вачера взрослела с каждым шагом и духом, и телом. Она помнила все слова, произнесенные старшей Вачерой, и будет помнить их до конца своих дней.
Наконец она вышла на поляну, где когда-то росло священное фиговое дерево, а сейчас стояла лишь одинокая залитая лунным светом хижина. Крепко прижимая к себе ребенка, первое и последнее в свой жизни дитя, молодая Вачера, теперь знахарка клана, посмотрела на стоявший на холме большой каменный дом.
— Прямо коронация какая-то!
Это сказал его превосходительство губернатор, который в силу своего высокого положения в протекторате стоял прямо возле лестницы в дом. Возбуждение, витавшее в ночном воздухе, казалось, можно было потрогать. Вдоль изогнутой подъездной дороги вплоть до разухабистой грязной тропы, куда все еще продолжали прибывать припозднившиеся гости, горели факелы. Собравшиеся у дома гости оживленно перешептывались, взбудораженные зрелищем, которое устроил для них лорд Тривертон. В лунном свете сверкали бокалы с вином; в высоких стаканах искрился джин. Публика с нетерпением ждала приезда графа и графини: им хотелось поскорее увидеть убранство нового дома и начать пировать.