— Ты врач, ты и разбирайся с этим.
Несколько забавных подарков, гуляющих по толпе, то тут, то там вызывали взрывы хохота. Затем грохот, слишком громкий для смеха, заставил всех замолчать и посмотреть наверх. Прогремел раскат грома.
— Вы же не думаете, что… — начал Харди Акрес.
— Валентин, — сказала Грейс, воспользовавшись временным молчанием толпы, — ты должен пойти со мной. Вождь Матенге…
— Куда подевался этот парень? Я же пригласил его на торжество.
— Боже милосердный, — произнес сэр Джеймс. — А его жену ты тоже пригласил?
Грейс, как и все находящиеся в комнате гости, повернула голову к входной двери. В комнате повисла гробовая тишина: две сотни пар глаз в шоке смотрели на новую «гостью».
Под хрустальным канделябром прихожей, словно статуя, стояла Вачера. Казалось, будто она просто материализовалась из воздуха. Она взирала на море белых лиц, на экзотическую фигуру из красного дерева, служащую вешалкой для шляп, на латунную подставку для зонтов. Вачера была одета для особого случая.
Кожаное платье и фартук покрывали ее сильное стройное тело. Бусы, нитка за ниткой, лежали на ее груди и плечах и поднимались по шее вплоть до самого подбородка. В ушах, которые были проколоты от мочки до верхней части, висело множество крупных колец из бус. Руки до локтей и ноги до колен были унизаны бусами, медными кольцами и кожаными браслетами с нашитыми на них раковинами каури. Нитки бус крест-накрест пересекали лоб; медные обручи обрамляли черный бритый череп; в центре лба до переносицы свешивался унизанный тремя бусинками тонкий кожаный шнурок. Ее большие миндалевидные глаза смотрели на остолбеневшую толпу.
Оправившись от первоначального шока, Валентин резко поднялся:
— Какого черта она здесь делает?
Вачера сделала шаг вперед, и толпа расступилась.
В эту минуту Грейс увидела маленького мальчика, Дэвида, сына Матенге, полностью обнаженного, если не считать нитки бус, вцепившегося в руку матери.
Валентин жестом приказал слугам вывести непрошеную гостью, но те даже не шелохнулись. Несмотря на христианские имена и беглый английский, несмотря на перчатки белого человека, которые они носили, слуги были и оставались кикую, которые до смерти боялись знахарку клана.
— Чего ты хочешь? — наконец произнес Валентин.
Вачера направилась к нему. Когда до Валентина осталось всего несколько футов, она остановилась и впилась в него взглядом.
Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, затем лорд Тривертон медленно сел.
«Несомненно, — думал он, — это уже не та робкая и неуверенная в себе девушка, которая приходила к нему в лагерь, униженно кланялась и предлагала дары». Валентин прищурился и окинул взглядом комнату. Где же ее бабка?
Вачера заговорила, и теперь это было не робкое бормотание, а речь гордого и уверенного в себе человека. Вачера произнесла слова на языке кикую: из присутствующих ее понимали только несколько человек, поэтому Джеймс взял на себя роль переводчика.
— Ты осквернил священную землю, — сказала знахарка. — Ты уничтожил дом наших предков. Ты совершил злодеяние против бога света. И за это ты будешь наказан.
— Что, черт возьми, она несет? — в недоумении спросил Валентин.
Вачера продолжала:
— Я призываю духов ветра. — Она сняла с пояса божественную бутыль, в которой лежали священные магические амулеты, собранные безымянной прародительницей много веков назад, и с шумом потрясла ее. — Предки наложили таху на это греховное место! — Она повернулась, потрясла бутылкой в направлении всех углов комнаты и произнесла: — Злые духи живут там. И там. И там. — Она подняла бутыль над головой. — И под крышей. До тех пор, пока эта земля не вернется к Детям Мамби, ты будешь знать лишь болезни, бедность и горе. До тех пор, пока эта земля не вернется к Детям Мамби, хамелеон будет приходить в этот нечистый дом.
— Хамелеон! — воскликнул Валентин, в нетерпении ерзая на стуле. Если слуги сейчас же не уберут эту женщину, то, Бог свидетель, он сделает это сам.
Джеймс пояснил:
— Для кикую хамелеон является символом самого большого несчастья. Приглашая хамелеона в твой дом, она желает тебе…
— До тех пор, пока эта земля не вернется к Детям Мамби, — произнесла она зловещим голосом, — твои дети будут пить росу.
— А что, черт возьми, эта чушь означает?
— Это пословица кикую. Выпить росу означает сгинуть.
— Все, — сказал Валентин, вставая. — С меня довольно. Убирайся из моего дома.
— Таху! — закричала Вачера. — До тех пор, пока эта земля не вернется Детям Мамби, на тебе и твоих потомках будет лежать проклятье!