Холл не то чтобы полон, но и пустым его не назовешь: довольно много статистов сидят за низкими столиками, прогуливаются и беседуют. Большинство пишники, однако вижу и парочку Превосходных (кстати, у одного рожа и форма рогов мне знакомы – похоже, один из моих вахтенных специалистов), и еще одну талесианку кроме Бриа – высокую и статную даму пожилых лет, с черно‑белыми волосами. Черт знает, то ли поседела, то ли просто прическа такая. Еще вижу представителя той же страхолюдной расы, к которой принадлежит Вергаас (надеюсь, это не мой мафиозный зам, а то было бы неловко) и целую компанию соноранцев и соноранок, человек восемь, наверное. У моих знакомых рептилоидов женщин с трудом можно отличить от мужчин, потому что половой диморфизм у них не выражен, да и в манере одеваться нет особой разницы. В материалах Нор‑Е было указано, что женщины часто бывают меньше размерами, имеют более высокие голоса и предпочитают более агрессивный стиль общения. Поскольку как минимум трое из этой компашки всего лишь с меня ростом, а обычно соноранцы намного выше, делаю вывод, что она все же разнополая. Ну или ребята притащили на оргию подростков (надеюсь, все же нет).
Нагрубившая нам парочка пишников уже стоит у стойки регистрации и что‑то визгливо выясняет у администратора. Бриа тянет меня туда же.
Нас уже ждут.
Девушки‑пишницы за стойкой могут потягаться красотой с Цуйшели.
– Счастливы видеть вас здесь, капитан Старостин и помощник по дипломатической работе Бриа! – щебечет одна из них.
Грубиян‑пишник с интересом оглядывается на меня от стойки.
– Ого, – говорит он, – капитан! Блин, извини, знал бы, не толкнул.
И обаятельно улыбается.
Если я правильно представляю себе жизненный кодекс пишников, это следует переводить как «знал бы, что ты капитан, был бы с тобой вежлив, в надежде, что представится возможность тебя облапошить».
– Извинения приняты, – киваю.
– Прошу вас, проходите в пятую фиолетовую комнату, – говорит, улыбаясь, девочка за стойкой. Она одета тоже более чем легко, но на ее костюмчик, напоминающий спортивный бюстгальтер и теннисную юбку, смотреть хотя бы приятно. – Церемония начнется через десять минут. Браслеты помогут вам найти нужное место.
Она подает мне и Бриа узкие ремешки, которые нужно застегнуть на руке.
Соприкоснувшись с кожей, они начинают светиться голубым, а у нас под ногами появляется голубая дорожка, которая ведет вглубь холла, к каким‑то дверям. Мельком проходя мимо них, вижу странное: за одной дверью мелькают разноцветные огни и множество гуманоидов в наушниках танцуют – совершенно бесшумно, но в лад. Надо думать, что музыку они слышат одну на всех. Из‑за другой двери внезапно пахнет солью и водорослями. С удивлением вижу в приоткрытую щель обложенный узорной галькой бассейн, из которого внезапно высовывается длинное белое щупальце, покрытое присосками, хватает с бортика бутыль и снова скрывается под водой. Интересно, это зверушка такая или подопечные Ардено Нолькарро снова решили развлечься?..
Меня наконец‑то пробивает на панику, и я коротко возношу молитву безвестным силам, чтобы в пятой фиолетовой комнате нас ничего похожего не ожидало. Но, к счастью, она мало похоже на мое представление о помещениях для оргий и больше похожа на спортзал перед групповой тренировкой. Во всяком случае, на полу здесь лежат такие же маты, разве что более толстые и широкие, чем мне привычные мне.
С другой стороны, откуда я знаю? Последний раз я был на какой бы то ни было тренировке опять же в колледже.
Впрочем, две детали здесь все же не согласуются с моим представлением о спортзалах. Во‑первых, высокий столб в центре, увитый той же лозой саркоссы. Столб как столб, на постаменте. Ничего совсем уж откровенно фаллического в нем нет, но лозы обвивают… скажем так, с намеком. Да и набалдашник в виде шишки на конце…
Во‑вторых, между матами расставлены пышные, аж глянцевые искусственные растения с ядовито‑зеленой листвой. Они формируют четыре небольших «зеленых уголка» в четырех углах комнаты. Почему‑то мне на память приходит слово «купы». Вроде так назывались жертвенные рощицы в Древней Греции… хотя почему жертвенные? Просто рощицы. Под сенью этих пластиковых зарослей тоже лежит по мату, но эти угловые маты выглядят шире и толще основных.
В комнате уже есть несколько человек. Некоторые сидят на матах, некоторые стоят или прохаживаются между ними, все дружелюбно болтают. Тут только пишники – не могу даже сказать, к счастью или к несчастью. С одной стороны, от них можно ожидать всего чего угодно, не обязательно хорошего. С другой стороны, избави меня боже видеть голые тела особо уродливых инопланетян (особенно избавь от гигантских кальмаров с щупальцами)… а здешние пишники, в отличие от обогнавшей нас с Бриа парочкой, сложены вполне нормально. Ну то есть у мужчин глазу особо зацепиться не за что, однако я мужиков и не рассматриваю. А у женщин по крайней мере у всех в наличии грудь.
И, кстати, несмотря на перья, пишники тоже млекопитающие. В смысле, грудь они используют вполне по назначению.
– Капитан Старостин! – к нам, лукаво улыбаясь, подходит молодая женщина – постарше Цуйшели, и меня постарше. По человеческим меркам я мог бы ей дать лет тридцать пять, может быть, ухоженные сорок. Перья у нее ярко‑алые с золотыми кончиками. – Рада вас здесь видеть!
Пожалуй, я тоже рад ее видеть. Во всяком случае, смотреть на нее очень приятно, особенно если учитывать, что из всей одежды на ней – креативно завязанный шарф. Правда, широкий и длинный шарф, который позволяет остаться в рамках приличия, особенно если эти рамки слегка растянуть.
– Это Мийгран 325, глава здешней диаспоры, – представляет меня Бриа. – Ну, вы, Мийгран, уже узнали капитана.
По номеру «325» понимаю, что дама либо принадлежит к аристократическому роду, либо занимает очень высокий пост в иерархии своей расы. У Цуйшели номер после имени пятизначный, и это уже показывает, что она имеет какой‑никакой социальный вес (как минимум, получила высшее образование… кстати, если подумать, что‑то тут не сходится: как человек с приличным социальным статусом стал работать на мафию в качестве шестерки?). А у Мийгран всего три цифры.
Однако даже странно. Трехциферные – элита довольно высокого уровня. Выше них только двухциферные, которые составляют правительство планеты (кстати, это не значит, что трехциферных всего 999 – они еще используют логарифмы и квадратные корни, даже если те получаются дробными, так что на деле цифр можно придумать бесконечное количество).
Между прочим, одноциферных и бесциферных у 3,14 не бывает вовсе, с тех пор как они отменили привилегии для старшего жречества и наследственную королевскую власть. Нынешний Протектор занимает пост более‑менее пожизненно (его могут отправить в отставку по причине «народного недоверия» или конфликта с правительством), но получает пост выборным путем по результатам экзамена.
Пожимая руку Мийгран, очень радуюсь тому, что Нор‑Е подкинул мне эти обучающие материалы. Без них бы, пожалуй, даже и не понял, что за важная персона моя собеседница!
– Разумеется, узнала, – говорит она. – Очень рада вас здесь видеть, несмотря на то, что ваш визит явно продиктован корыстными мотивами.
– С точки зрения вашей расы это скорее мне в плюс, не так ли? – спрашиваю я.
– Возможно, – улыбается Мийгран.
А потом склоняет голову, от чего в ее манерах впервые появляется нечто птичье, и пристально, немигающе смотрит на меня. И молчит.
Я начинаю нервничать. Это ужасно по‑дурацки выглядит. А я в принципе не очень хорошо представляю себе, как надо поступать на таких псевдозваных приемах, особенно если они предваряют оргию. Или даже что‑то вроде оргии. А когда твой собеседник не хочет действовать по общепринятым правилам и начинает вести себя черт знает как…
– Прошу прощения? – спрашиваю я. – Госпожа Мийгран…
– Да, – вдруг говорит она, – хорошая идея была войти в игру, чтобы с вами познакомиться, – она обращается к моей спутнице. – Ми… То есть Бриа, не откажетесь допустить меня третьей в ваш союз?
– Что?! – охаю я в полном офигении.