Глава 2
Поездка оказалось продолжительней, чем мы рассчитывали, и до Джаковец, несмотря на хорошую дорогу, добрались только к двум часам дня: частые заторы, вызванные беженцами, и военные проверки отняли более часа. Стояла теплая, солнечная погода, но все устали, и особого душевного подъема не было.
В целом, добрались без особых происшествий и по нарисованному Хозечем плану нашли его приятеля Николу, который встретил нас с радостью и, как только прочитал записку от старого друга, поспешил в дорогу.
Монастырь располагался среди гор и напоминал больше военную крепость. По кругу возведена стена, в центре храм, который выглядел несколько необычно по сравнению с нашими российскими церквами. Он был сложен из грубо отесанного камня, прямоугольный в плане, с небольшой башенкой в центре строения, заканчивающейся куполом. Внутри ограды стояло еще несколько построек белого, как и стены, цвета. Дорога в монастырь проходила по перекинутому через бурный поток горной реки мосту. Это чем-то напоминало горные монастыри Китая, разве что горы были не такими высокими, и местность была более обжитая, не такая дикая и заросшая, как на Тибете.
У самых ворот сидел худой монах, видимо, отдыхая от тяжелой поклажи: он нес в обитель дрова, а сейчас присел, подставив лицо солнцу, и, может быть, молился. Никола подошел к монаху и, поклонившись, заговорил с ним о цели нашего визита. Тот поспешно встал, извиняюще улыбнулся нам и показал жестом ждать у ворот, сам же заторопился в монастырь сообщить о прибытии гостей.
Не прошло и нескольких минут, как он вернулся, чтобы пригласить нас внутрь, где нам навстречу по дорожке от центрального храма уже шел красивый, с черной с проседью бородой невысокого роста мужчина в монашеском облачении и с большим крестом на груди. Мы поняли, что это настоятель обители. Встречавший вначале показался нам суровым, но эта суровость сразу, же растаяла в его доброй улыбке, с которой он благословил всех по очереди, когда мы подошли к нему, сложив руки горстью.
Отец Агафангел — так звали настоятеля — выслушал нас: что мы из России, ученые, хотим осмотреть монастырь. Никола что-то оживленно говорил настоятелю по-сербски, было видно, что он ходатайствует о нас. Узнав, что мы из России, священник заметно обрадовался.
— Рад приветствовать братьев в стенах нашей обители, — обратился он к нам на почти правильном русском языке. — Жаль, что время сейчас скорбное — война. Но у нас пока тихо, и лишь изредка пролетают самолеты «тамо», — показал он в сторону от монастыря, куда-то севернее.
— Проходите, проходите, у нас скоро трапеза, и я приглашаю отобедать, а уж потом дела.
Он провел нас в стоящий неподалеку от центральной площади каменный домик, вероятно служивший трапезной, и только затем пообещал показать все, что нас интересует.
Братия монастыря была невелика числом, трудилась на земле, а сейчас чем могла, помогала людям, пострадавшим от войны. Монахи в основном были из местных, хотя несколько человек пришли с севера страны.
Помолившись, сели за трапезу, которая проходила под чтение житий святых. Разговаривать было не принято, монах неторопливо читал большую, на вид старинную, обитую кожей книгу, остальные слушали и вкушали пищу. Появилось чувство покоя, — на родине нам не раз приходилось трапезничать в монастырях и храмах. Пища, хотя и простая, была приготовлена превосходно, с любовью и молитвой.
После трапезы настоятель подозвал молодого паренька, по виду послушника.
— Владко, проводи гостей отдохнуть.
Мы не смогли отказаться от отдыха, и пошли за подростком в помещение, которое служило для приема путников и гостей. Крепкие деревянные кровати, несколько нешироких окон, сквозь которые лучи солнца освещали комнату, большой, тоже деревянный, стол, на нем глиняная вазочка с полевыми цветами, белые покрывала на кроватях и белая вышитая скатерть на столе — все располагало к спокойствию и умиротворению.
После отдыха за нами зашел Владко — отец Агафангел приглашал нас на чай в монастырский сад.
— Прежде, чем вы увидите то, зачем приехали, хотелось бы побеседовать с вами. А беседу вести лучше за чашечкой чая, — настоятель показал нам рукой на скамеечки вдоль длинного стола, на котором стояли самовар, чашки, варенье и какая-то выпечка, по всей видимости, собственного монастырского производства.
— Приятно видеть русский самовар! — Александр Иванович поклонился настоятелю в знак благодарности за приглашение и присел напротив. Мы последовали его примеру и вот уже, с удовольствием отдуваясь, пили густой свежий напиток с тягучим вишневым вареньем.