Он выбежал наружу в полном смятении. Куда бежать он не знал. Он был один. Все его товарищи были далеко в бою. Первой мыслью было просто убежать подальше. Его товарищи сильные и смелые бойцы, они как-нибудь разберутся с этой проблемой. Он почти уговорил себя так сделать, но какой-то внутренний моралист остановил его. Своим слабым голосом он внушал ему мысль, что кроме него никто сейчас не справится с этой проблемой. Перон был согласен с ним, но совершенно не готов проявить свои героические черты характера. Несколько секунд колебаний показались вечностью.
Перон плакал, размазывал по лицу грязные слезы, но таскал на плот бочки с топливом. Он поставил четыре бочки, а между ними положил ящик гранат. Привязал к плоту веревку и поднял его не включая мотор. Перон не умел управлять плотом, поэтому решил вести его за собой как бычка в детстве на луг.
Поначалу юноша шел в абсолютной тишине, слыша только стук своего сердца и собственные всхлипывания. Потом все отчетливее стали доноситься тяжелые шаги мерзляков. Перон опустил плот. Он взял в руки одну из гранат из ящика, сдвинул усики на кольце и немного вытянул кольцо. Привязал к нему шнурок от своего ботинка, который привязал уже к страховочной веревке, имевшейся на каждом плоту в достатке. Положил гранату назад в ящик. Сдвинул бочки так, чтобы граната не проскочила между ними, когда он дернет. Слезы не переставали течь из глаз. Жить хотелось, как никогда раньше.
Перон отмотал метров двадцать веревки, обрезал ее и стал ждать. Шаги были все громче и громче. Их гул отражался от стен, многократно повторяясь. Перон посчитал, что к двадцати метрам веревки, у него имеется еще три секунды быстрого бега, время горения запала. Все равно получалось мало.
Шаги были рядом, но юноша ждал. Ему хотелось сделать взрыв в самой гуще мерзляков. Он не выдержал и побежал, когда кто-то из врагов запнулся и упал, громко ругнувшись. Перрону показалось, что это о его плот оступились. Он рванул веревку и побежал. Как никогда в жизни. Сверкнула вспышка и почти сразу же взрывная волна догнала его, бросила вперед, выбив дух из тела.
Через слипшиеся веки в глаза светило солнце. Перон попытался шевельнуться, но все тело болело неимоверно. В висках стучало, как молот по наковальне. Юноша застонал. Чье-то улыбающееся лицо нагнулось над ним.
— Что, живой? Значит долго жить будешь! Парни! Перон очнулся! — На это восклицание раздалось множество одобрительных криков.
Лицо снова нагнулось.
— Болит? Конечно болит. Как ты вообще выжил-то?
Перону что-то воткнулось в ногу. Совсем не больно по сравнению с остальной болью. Стало как-то хорошо и спокойно на душе. Сознание, успокоившись, забылось глубоким наркотическим сном.
Во дворе стояла толпа безоружных солдат. Мерзляки с белыми повязками и люди держали их на прицеле. Вверху кружились несколько плотов. Сергеич не доверял до конца новым союзникам, считая, что успокоиться можно будет только когда последний мерзляк перейдет на свою сторону. Пленных планировалось еще подержать, пока с той стороны не выведут угнанных в рабство людей.
Последнее сражение далось наибольшими потерями за всю войну. Больше двухсот человек погибли в этом бою. В основном это был десант, героически сражающийся в помещениях крепости.
По лицу Петра текла кровь. Ему в голову попал осколок от его же оружия. Левая сторона лица была посечена мелкими порезами от вылетающей из бойниц каменной крошки. Армия, которую сейчас видел Петр сильно отличалась от той, что была полгода назад. В людях появилась какая-то мрачная уверенность в своих силах, готовность к самопожертвованию ради общего дела. Один пример с рядовым Пероном чего стоил. Если бы не его смекалка и храбрость, количество жертв могло бы увеличиться в разы. Даже для ЭнтОнта подземный тоннель был сюрпризом.
Второй командующий УайнОун не успел сбежать и был найден в разрушенном здании. Сергеич предложил ЭнтОнту как-то использовать его в более выгодных целях, но у мерзляков наверно, были свои обычаи. ЭнтОнт лично казнил его. Им виднее.
Петр почувствовал, как напряжение, которое он не замечал на протяжении полугода, вдруг отпустило его. Все, что ему хотелось, это вернуться в свою городскую квартиру, вместе с Далилой, сидеть за компьютером, трескать ее стряпню и ничего не делать.
Эпилог.
Война полгода выходила из крови Пиотты. Он вскакивал по ночам, куда-то спешил, отдавал приказания. Далила била его по щекам, совала под нос нашатырь, который сам муж и готовил с вечера. Далила, как умная женщина пыталась вытравить тяжелые воспоминания частыми путешествиями по сказочно красивым местам. Терапия красотой принесла свои плоды. Петр избавился от воспоминаний, а Далила обрела небольшой красивый животик, который постепенно рос, становясь основным объектом внимания мужа.