Она уже в подробностях расписала весь тот день, когда из неё вытащат последние части каркаса, и главным пунктом в этом списке было то, что она наконец-то пойдёт и запишется на акробатику. Всё дело в том, что у Винни была мечта – стать такой же, как её любимая певица с очень длинным и заковыристым именем, которое никто, кроме самой девочки, запомнить и выговорить не мог. И отличалась эта певица от всех прочих своими концертами, являвшими собой отдельное произведение искусства с выступлением под куполом концертного зала.
Воображая детали своих будущих выступлений, Винни ни разу не забыла упомянуть про то, что обязательно сделает Петр с её пианино неотъемлемой их частью, а та лишь со сдержанным смехом напоминала, что боится высоты и резких звуков.
Петти, Петрин или просто Петр. Тоже не слишком высокого роста, милая мультяшная собачка породы кавалер-кинг-чарльз-спаниель, чьи большие глаза цвета лайма и резные узоры на руках и ногах, словно на старых музыкальных шкатулках, были так кощунственно скрыты под иллюзией простой пластмассовой куклы.
В отличие от своего товарища по музыкальному делу, Петр - истинная леди. Если бы им двоим довелось родиться людьми в любой из известных эпох, то Винни бы рвала концерты где-то в 1970-80-х годах, оставляя с носом почти всех легендарных исполнителей того времени. Петр же непременно стала бы какой-нибудь знатной дамой второй половины девятнадцатого века, которая каждое воскресение в определённый час выходила бы из дверей своего скромного фамильного особняка в Голландии в сад. Там бы она неспешно прогуливалась по выложенной камнем дорожке с романом в руках, под прицелом восхищённых взглядов затаившихся за цветочной оградой поклонников, каждый из которых жаждал всем сердцем, чтобы это небесное создание взглянуло именно на него и улыбнулось этой прелестной, мягкой, сдержанной и пряной, словно самый лучший сорт ванили, улыбкой.
Кстати, одной из девочек их группы повезло родиться и жить в самом настоящем поместье. Не фамильном, правда, ведь его в своё время приобрёл отец Твайлы – какой-то крупный чиновник. Да, полное имя этого везунчика – Твайла Пагах. Правда о том, что ей повезло, она бы смело поспорила. Одногруппницы старались не лезть в её семейную жизнь, но одно они точно знали – отношения у девочки с родными натянутые. Особенно с отцом. Твайла совершенно спокойно разговаривала по передатчику и с мамой, и с сестрой-близняшкой, и с дядей, и со старшим братом, который в семейной суете, – а он уже имел жену и троих детей, - не забывал и о своих младших сестричках. Но стоило только на другом конце провода оказаться папе – Твайла мгновенно менялась в лице. Нахмуренные сине-лиловые глаза упирались в пол (это не в силах была скрыть даже густая чёлка из светлого пуха), речь становилась монотонной и односложной, цвета серой дымки с чёрными собратьями на макушке перья тут же прижимались к голове от напряжения, девочка сжимала большие, похожие на голые птичьи крылья, ладони в кулаки. Она становилась похожа на вскипающий чайник, еле сдерживая при посторонних нараставшую внутри агрессию.
«У неё на губах пляшут тысячи не выговоренных слов», - подмечала иногда Петр. У неё был на это талант – заметить и облачить в «плоть» словами то, что замечали, но никак не могли в полной мере осознать остальные.
Каждый чувствовал то, что за фасадом этой прилежной в учёбе, рассудительной и чуть ли не во всех делах идеальной ученицы и друга скрываются обломки от прогремевшего некогда взрыва. И его отзвук ясно звучал в розовой борозде на шее, проглядывавшейся даже через иллюзию. Борозда от петли из толстого провода…
Всего их в группе было семеро, но об оставшихся двоих будет приемлемее рассказать чуть позже, так как Райнбоу с ними встретилась лишь во второй половине дня.
Правда, одна из них всё-таки мельком, но напоследок дала о себе знать.
С импровизированного «второго этажа», представлявшего из себя прикреплённую на чём не поподя к стенкам полки крышку коробки, свесились длинные рыжие косички Маши, а ещё через секунду сверху донёсся её тихий, робкий голосок.
- В-Все живы?
Все не сразу поняли, что она имеет в виду, но вскоре, не дав ответа на прозвучавший вопрос, вновь уставились на Райнбоу.
- Может быть всё-таки к врачу? – Вздохнула Твайла.