«Бунд не играл особой роли. Значение имели связи, которые были у бундистов с некоторыми большевиками еврейской национальности. Фактически не осталось ни одного крупного интеллигента, который бы действительно устойчиво стоял на ленинских позициях. Евреи, я думаю, наиболее подвижный народ. Вот Ленин объединил Политбюро: сам русский, Сталин — грузин и три еврея — Троцкий, Зиновьев и Каменев». (Насчет русскости Ленина Вячеслав Михайлович слегка погорячился. Не было ни одного по-настоящему русского ни по крови, ни по духу в первом «Политбюро», разве что Сталин).
Правда, сам Молотов не очень верил, что сторонники Троцкого способны на то, что предлагал в своих письмах-инструкциях Троцкий — развал страны, сдача целых регионов под внешнее управление, передачу иностранному капиталу, по его усмотрению, основных производств и ресурсов: «.Яне допускаю, чтобы Рыков согласился, Бухарин согласился на то, даже Троцкий — отдать и Дальний Восток, и Украину, и чуть ли не Кавказ, — я это исключаю, но какие-то разговоры вокруг этого велись, а потом следователи упростили это. Придет время, разберутся. В лидерах партии были свои Солженицыны. И тогда приходилось их терпеть, итеперъ…»
Ой, как не прав был Вячеслав Михайлович, или он просто лукавил, не желая обижать «евреев». Жаль, не дожил до середины 90-х. Посмотрел бы, как претворялись в жизнь «Заветы Льва Давыдовича». То, что не смогли тогда провернуть меньшевики-западники (русский грузин помешал), сделали наследники и внуки раскулаченных спустя годы.
Смогут ли остановить их русские — внук первого секретаря райкома при Сталине и «кагыбышник»? Поживем — посмотрим. Для этого у них, для начала, в их окружении должны появиться свои Мехлисы и Кагановичи.
Поехал как-то Сталин в Сибирь на заготовку хлеба уговаривать кулаков выполнить свои обязательства и продать по госцене хлеб, чтоб в городах люди с голоду не вымерли. Ему, тогда еще убежденному в эффективности бухаринской модели экономики, какой-то преуспевающий аграрий той эпохи, позже названный кулаком, сказал: «А ты, рябой, мне спляши, тогда я, может, тебе и дам хлебушка!»
Жажда наживы — штука крепкая. Сдерживать ее можно только силой. А выпусти на волю — не остановишь и не победишь. За 50 лет с того момента, как Хрущев выпустил на свободу эту самую жажду наживы, реабилитировав сторонников Бухарина, с его лозунгом начала 1930-х: «Обогащайтесь!», — в России уже достаточно крепко закрепилось это мировоззрение. И уговорить «кулака» или спекулянта-бизнесмена радеть об интересах Родины никогда не получится. Проще Родине самой выращивать этот хлеб в агропромышленных комплексах (если вам слово совхозы не нравится), чем просить «хозяина» не вести себя как жлоб.
Бухарины, получив инструктаж от Льва Давыдовича, собирались раздать государственные трактора частнику, провести приватизацию средств производства на селе еще в начале 1930-х.
Прошло 60 лет, и полная приватизация России была все же проведена по заветам основоположника. И теперь в России практически нет своего сельского хозяйства. Кушаем всякую дрянь импортную. А закроют на Западе нам продовольственную помощь, и снова введем карточки — нам не привыкать, «лишь бы не было войны».
Сталин лишь на короткое историческое время смог отодвинуть от власти в России Бронштейнов и стоящих за ними на Западе (в основном США) «финансово-промышленных акул империализма» (там есть и представители все той же самой умной нации). Но сегодня они практически полностью у власти в стране. И как тут не вспомнить слова Сталина, записанные мадам Колонтай еще в 1939 году:
«Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.
Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР — в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.