Леонард негромко рассмеялся.
— Похоже, что Харви — наш самый популярный хроникер, наша главная приманка для читателя, — сказал он. — Все, кто приходит к нам в редакцию, обязательно стремятся повидаться с ним. — Он устроился в предложенном ему кресле. — Прежде всего, я должен передать вам привет от мистера Уайта.
— Это очень любезно с его стороны, — ответил Харрингтон. — Поблагодарите его от моего имени. Я не встречался с ним уже столько лет…
Подумав об Уайте, Харрингтон вспомнил, что он и видел-то Престона Уайта всего один раз и что было это лет двадцать тому назад. Насколько ему помнилось, Уайт обладает сильной, энергичной натурой, большим даром убеждения, настойчивостью и упорством; короче говоря, он был точным отражением характера своего журнала.
— В прошлом месяце, — продолжал Леонард, — я встречался с другим вашим знакомым. Я имею в виду сенатора Джонсона Энрайта.
Харрингтон кивнул;
— Конечно, я знаком с сенатором много лет. Этот человек достоин восхищения. Наверное, вы думаете, что мы выглядим довольно необычной дружеской парой. Ведь мы с сенатором совершенно не похожи внешне.
— Сенатор искренне уважает вас и очень привязан к вам.
— Эти чувства взаимны, — сказал Харрингтон. — Что касается истории с Госдепартаментом… Она сильно беспокоит меня.
— Вот как?
— О, это человек на своем месте! — продолжал Харрингтон. — По крайней мере, мне так представляется. Для него характерны исключительная честность, редко встречающаяся в наши дни стойкость духа и крепкое телосложение. Короче говоря, все, что необходимо человеку на таком посту Но есть и некоторые другие соображения…
Леонард несколько удивленно поднял брови.
— Но вы же не хотите…
— Разумеется, нет, мистер Леонард, — сказал Харрингтон, устало махнув рукой. — Я просто пытаюсь поставить себя на место человека, посвятившего большую часть своей жизни служению обществу. Я знаю что Джонсон должен рассматривать эту возможность с чувством, похожим на ужас. Ведь у него в сравнительно недавнем прошлом был момент, когда он готов был уйти в отставку, и только чувство долга заставило его остаться в сенате.
— Политик никогда не откажется от шанса стать руководителем Госдепартамента, — возразил Леонард. — Впрочем, Харви сообщил на прошлой неделе, что сенатор согласится.
— Да, я знаю, — ответил Харрингтон, — я читал об этом в газетах.
— Я не хотел бы, чтобы вы тратили время напрасно, — сказал Леонард, старавшийся не отклоняться от главной темы беседы. — Я, кстати, уже провел солидное расследование вашего прошлого.
— Не стесняйтесь, — доброжелательно ответствовал Харрингтон. — Мы будем беседовать столько, сколько вам потребуется. Мне совершенно нечего делать до вечера, когда я собираюсь поужинать с моей матерью.
— Ваша мать еще жива? — удивился Леонард.
— Да, и выглядит достаточно бодрой, несмотря на свои восемьдесят три года, — ответил Харрингтон. — Моя дорогая старая мамочка с безмятежным выражением на прекрасном лице. Знаете, эти лица на портретах Уистлера…
— Вам повезло. Моя мать умерла, когда я был еще совсем мальчишкой.
— Это очень печально, — согласился Харрингтон. — Моя мать — настоящая светская дама, изысканная до кончиков ногтей. В наши дни такие дамы встречаются не часто. Я уверен, что только благодаря матери я стал тем, кем являюсь сейчас. Знаете, чем я горжусь, пожалуй, больше всего? Это было в статье, которую ваш литературный критик Седрик Мэдисон написал обо мне несколько лет назад. Я тогда еще написал ему краткое письмо с выражением благодарности и искренне намеревался как-нибудь нанести ему визит. Но время прошло, и я так и не собрался. Мне хотелось бы познакомиться с ним.
— И что же он написал про вас?
— Он написал, если я не ошибаюсь, что я — последний оставшийся в живых джентльмен.
— Неплохо сказано, — согласился Леонард. — Надо будет найти эту статью. Мне кажется, что Седрик понравился бы вам. Иногда он выглядит несколько странно, но это настоящий работяга, как и вы. Можно сказать, он просто живет в своем рабочем кабинете, проводя в нем дни и ночи.
Покопавшись в портфеле, Леонард извлек из него пачку бумаг. Быстро перелистав их, он нашел нужную страницу.
— Мы хотим сделать ваш настоящий портрет в натуральную величину, — сообщил он. — Обложка и две полные страницы внутри с многочисленными фото. Я уже говорил, что многое о вас знаю, но у меня остались кое-какие вопросы. Есть и некоторые противоречия.