— Честно говоря, не знаю. В рядовых случаях получить такое временное решение не составляет особого труда. Но в данной ситуации мы бьем по авторитету госдепартамента. Это может оказаться нелегким делом. — Немного поколебавшись, он прибавил: — Не знаю, насколько это осуществимо, но я хочу попробовать подойти и с другой стороны. Правда, я не вполне уверен… Дело в том, что со мной разговаривало ЦРУ. Наводило на темы сотрудничества и «патриотического долга». Они пытались убедить меня, что все это неофициальные разговоры, но я никаких неофициальных заверений сделать не мог, ибо понимал, что на вашем месте я бы с ними вообще не разговаривал. Но я из этого общения вынес впечатление, что им пришла в голову мыслишка засылать своих агентов в будущее, с целью разведать, как им быть сейчас с некоторыми острыми ситуациями. Они прямо этого не говорили, но, пожалуй, от перемещений во времени им может понадобиться именно это… Я притворился непонимающим простачком, но вряд ли мне удалось их провести.
— Вы хотите сказать, что если мы позволим им использовать временны́е каналы, — спросил Бен, — то госдепартамент отзовет свой указ? Но тогда этот указ может оказаться просто средством давления на нас, спровоцированным ЦРУ!
— Я не могу быть уверенным ни в чем, — сказал Кортни, — но, по-моему, на это не очень похоже. А вот если я дам знать ЦРУ, что мы готовы на сотрудничество, то эта организация может оказать сильное давление на госдепартамент!
— Ну и прекрасно, почему бы и не попробовать? — спросил Бен. — Не наше дело, в конце концов, совать свой нос и интересоваться, кто и с какой целью использует туннели времени!
— Нет! — сказала Райла.
— Почему же? — удивился Бен.
— А потому, что стоит лишь позволить этой публике сунуть в дверь ботинок, как они окажутся внутри целиком.
— Я, пожалуй, согласен с этим, — сказал Кортни. — Мой совет: любой ценой надо от этого пока воздержаться, хотя на всякий случай эту возможность следует держать в запасе. Мы будем вынуждены пойти на это, если совсем потеряем надежду на спасение.
— О'кей, — согласился Бен, — я полагаю, в этом есть резон!
— Но вы понимаете, ведь я не знаю точно, зачем мы понадобились ЦРУ, а всего лишь строю догадки!
Кортни встал.
— Бен, не отвезете ли вы меня назад? У меня еще полно работы.
Мы с Райлой поехали домой. Когда мы с Райлой оказались в Мастодонии, то обнаружили, что нас ждет малоприятный сюрприз.
Наш передвижной дом лежал на боку. Рядом стоял Стиффи. Баузер чуть поодаль заливался яростным лаем. Хайрам хлестал Стиффи прутом, но старина-мастодонт оставался абсолютно невозмутим.
Я поспешно направил машину наверх.
— Вот результаты проклятых морковных угощений, — проворчал я. — Мы не должны были его приучать к этому!
И я увидел, когда мы подъехали, что он не только пришел за морковью, но уже и добыл ее. Он опрокинул дом со стороны кухни, и, так как холодильник при этом как-то открылся, он, вполне довольный, вовсю уже чавкал.
Я остановил машину, и мы оба выпрыгнули из нее. Я рванулся вперед, но Райла оттянула меня обратно.
— Ты что собираешься делать? — взволнованно спросила она. — Если ты хочешь его увести…
— Какого черта «увести»? — завопил я. — Я сейчас возьму ружье и застрелю этого сукиного сына. Мне давно надо было это сделать!
— Нет, — крикнула она. — Только не Стиффи! Он такой милый старый парнишка!
Хайрам стал кричать на животное, повторяя одно и то же слово:
— Озорник, озорник, озорник!
И, истошно вопя, он продолжал бить его прутом, а Стиффи продолжал жевать одну морковку за другой.
— А ты и не доберешься до ружья, — сказала Райла.
— Если вскарабкаюсь вверх и сумею открыть дверь, то смогу! Ружейная стойка ведь у самой двери в гостиной…
Хайрам визжал и продолжал хлестать Стиффи, а мастодонт помахивал хвостом лениво и благодушно! Он совсем неплохо проводил время в гостях!
И тут я понял, что моя злость совсем испарилась. Я начал безудержно хохотать. Это ведь было так ужасно смешно: визжащий и пытающийся отогнать мастодонта Хайрам и Стиффи, не обращающий на это ни малейшего внимания!
Райла заплакала. Она отошла от меня, опустив руки. Она стояла, напрягшись и сотрясаясь от рыданий. Слезы градом катились по ее щекам. И я не сразу понял, что у нее попросту началась истерика.
Я взял ее под руку и повел к машине.
— Эйза, — сказала она сквозь рыдания. — Это ужасно! Сегодня все идет наперекосяк!