— Так это ты с утра? — спросил Стиффи. — Я думал, с утра Джуди работает.
— Джуди простыла. Я ее подменяю. Кроме них двоих в кафе никого не было.
— А где все? — спросил Стиффи. — Сейчас в городе столько народу…
— Дрыхнут еще, — ответила Салли. — Те, что здесь. А многие остановились в Бемиджи и теперь ездят взад-вперед. Здесь им места не хватило.
— Те двое из «Трибьюн» здесь, — сказал Стиффи. — Парень с фотоаппаратом и девчонка, которая пишет.
— Так они ж рано приехали, когда в мотеле еще были места.
— Хорошие ребята, — сказал Стиффи. — Настоящие белые ребята. Девчонка дала мне пять долларов только за то, что по телефону ответил, а после трубку подержал, чтобы линию не заняли. А вчера фотограф выставил мне бутылку за то, что я посмотрел, что творится за рекой, пока он спал. Мы с ним так договорились: если вдруг что — я сразу бегу и подымаю его, бужу, значит… Только ничего не случилось, так я и просидел. А бутылка классная, не то что ваша дешевка.
— Хорошие люди эти приезжие, — сказала Салли. — Мелкую сдачу почти никто не берет. Не то что наши — чаевых никогда не дождешься.
— Однако они не много узнали, — рассуждал Стиффи. — Похоже, они толком ничего и не знают про ту штуковину. Эти парни из Вашингтона крутятся вокруг нее, крутятся — и ни фига. Я с одним намедни говорил. Он копался в мусоре, который выкидывает эта штуковина после белых тюков. Уж так он разволновался. Говорит, нашел там что-то важное, но я не шибко понял. В том мусоре, говорит, нету сосновых семян. Шишки, мол, все поразломаны, а семян нету вовсе, куда-то подевались. Это, мол, неестественно, говорит. Он думает, что штуковина зачем-то собирает семена. Я ему говорю, может, она их ест, как белки. А он головой качает. Не верит.
— Что тебе принести, Стиффи?
— Наверное, несколько оладий.
— Сосиски, бекон?
— Не-е! Это мне не по карману — слишком дорого. Просто оладьи. И сиропа побольше. Я люблю, когда много сиропа.
— Вот он, сироп, в кувшине. Лей, сколько хочешь.
— А, ну хорошо. И масла побольше. Плесни чуток лишнего. Только не бери с меня денег за это.
Салли сходила на кухню, передала заказ повару и вернулась.
— А пришелец уже далеко в лес забрался? — спросила она. — Я его давно не видела.
— Больше чем на милю, однако. Идет и идет, день и ночь. И все выплевывает белые тюки, каждые несколько минут. Они так и валятся на просеке. Я все удивляюсь, на фига ему это надо. Не понимаю. И вообще ничего не понимаю.
— Должна быть какая-то причина.
— Может, и есть. Только я не понимаю. И еще удивляюсь, почему он выбрал нас, почему именно к нам прилетел.
— Ну куда-то он должен был прилететь. Прилетел к нам… Если он искал деревья, то выбрал хорошее место.
— Должно быть, лесничие не слишком-то обрадовались, — пробурчал Стиффи. — Они с этим лесом носятся, как курица с яйцом. Не понимаю, чего в нем такого. Деревья как деревья, лес как лес…
— Это же заповедник, — сказала Салли. — Островок первобытной природы!
— Да знаю. Дурость все это.
Глава 17
Лоун-Пайн
Пришелец начал пухнуть. Со всех сторон появились какие-то бугры и шишки, но он по-прежнему валил лес и жевал деревья — и все так же, через определенные промежутки времени из него вываливались тюки целлюлозы и вылетали кучи мусора.
— Мы не знаем, что происходит, — пожаловался Кэти один из полицейских. — Может быть, кто-нибудь из вашингтонских знает, но я сомневаюсь. Они ничего не говорят, так что не поймешь, знают они что-нибудь или нет. Эти бугры мы увидели сегодня утром. Наверное, еще с ночи стали расти, да они и теперь растут и стали гораздо больше.
— Я хочу подойти поближе. Вы меня пропустите? — спросила Кэти. — Некоторые из наших уже там.
— Только будьте поосторожнее, — ответил полицейский. — Слишком близко не подходите. Нам бы не хотелось, чтобы с людьми что-то случилось.
— Пришелец никому не сделал ничего плохого, — сказала Кэти. — Мы тут с тех самых пор, как он появился, — а он нас даже не замечает.
— Кто знает, что у него на уме? — произнес полицейский. — На вашем месте я бы судьбу не испытывал. Он же убил человека, помните?
— Так тот же стрелял в него.
— Так-то оно так, но я ему все равно не доверяю. Не слишком доверяю, так скажем. Чужак он.
Кэти с полицейским стояли на полдороге между пришельцем и рекой. Теперь через реку можно было перейти: армейские инженеры навели временный мост. На длинной просеке, сделанной пришельцем, очень аккуратно, на одинаковом расстоянии друг от друга лежали белые тюки и кучи опилок.
— Мы держим зевак на том берегу, — сообщил полицейский. — Пропускаем только официальных представителей и прессу. Вы-то сами за себя отвечаете. Вам это объяснили.
— Конечно.
— Не понимаю, — сказал полицейский, — как они сюда попали. Человек двести собралось, наверное. Мы же все дороги перекрыли, но они все равно каким-то образом пробираются.
— Бросают машины перед вашими постами и идут лесом, — сказала Кэти. — Чтобы задержать всех, надо устроить сплошное оцепление.
— Наверное, — согласился полицейский. — Надоедливый народ.
— Вон идут Фрэнк Нортон и Чет, мой фотограф, — сказала Кэти. — Как только подойдут, мы с ними подберемся к нему поближе.
Полицейский пожал плечами.
— Пожалуйста! Но будьте осторожны. Что-то должно произойти, и мне это не нравится. Носом чую — что-то будет.
Кэти подождала Нортона и Чета, и они втроем пошли по просеке.
— Джерри попал на самолет? Все нормально? — спросила Кэти.
Чет кивнул.
— Успел. Мы приехали за несколько минут до отлета. Пленку я ему отдал. Он обещал передать. Я все хотел тебя спросить — как он здесь оказался? Мне помнится, что он вроде потерялся, и ты его разыскивала.
— У него машина сломалась, и он пришел в Лоун-Пайн, чтобы позвонить. И тут мы встретились. Он не знал, что я здесь, и я ничего не знала.
— Славный парень.
— Это точно.
— Однако не слишком разговорчивый. Всю дорогу молчал.
— Он всегда молчит, — сказала Кэти.
Они подошли к группе журналистов, собравшихся под боком у пришельца.
— Ты с Джонни сегодня разговаривал? — спросила Кэти.
— Да, — ответил Чет. — Интересовался, как там моя пленка. Он сказал, что ее уже понесли в лабораторию, что времени еще уйма.
— Он не говорил, что пришлет кого-нибудь вместо меня?
— Ни слова. А ты думала, пришлет?
— Не знаю, — сказала Кэти. — Ведь есть и другие, кто мог бы сделать эту работу лучше. Джей, например. Джонни ткнул в меня пальцем, потому что в тот момент в редакции больше никого не оказалось.
— Думаю, тебе не стоит тревожиться. Джонни порядочный парень. Пока ты делаешь свое дело, он тебя отсюда не заберет.
— Если он кого-нибудь пришлет, я пошлю его к черту! Это мой материал, Чет, и я хочу, чтобы он моим и остался.
— Будешь драться за него?
— Да, черт побери!
— Смотри-ка, — сказал Нортон. — Кто-то написал на пришельце номер. Сто один. Ну вон, на боку, спереди.
Кэти пригляделась. Зеленая краска, цифры около фута в высоту, чуть побольше.
— Интересно, кто это сделал?
— Кто-нибудь из этих вашингтонских чудаков, — фыркнул Чет. — Тоже мне наблюдатели, ученые. Все им надо пронумеровать для отчета.
— Смешно выглядит.
— Мы же не знаем, как они работают, — сказал Нортон. — Быть может, у них были серьезные основания, чтобы его написать.
— Наверное, — согласилась Кэти.
— Что вы думаете про эти шишки? — спросил Нортон. — Что это может быть — есть какие-нибудь идеи?
Кэти покачала головой.
— Представления не имею. А жаль, обидно. Он был такой аккуратный, гладкий, симметричный… А теперь весь какой-то шишковатый.
— Ты так говоришь, будто он раньше был красивым.
— Не красивым, а симпатичным. Такие и должны прилетать из космоса: аккуратные, гладкие, четкие — ничего лишнего.