Какими бы захватывающими ни были эти находки сами по себе, они соединялись друг с другом еще более глубоким образом, словно береговая линия неизведанного континента. Каждая новая идея указывала на что-то большое, историческое, может быть, только ожидающее своего открытия, и это заставляло меня с еще большим нетерпением ждать результатов нашего эксперимента. Стоим ли мы на пороге прояснения понимания? Или более сложного?
В большинстве дней Пьетро пил капучино в середине дня в кафе Red Door на территории кампуса, и я начал ходить с ним. Мои личные финансы не позволяли мне иметь модную привычку пить кофе, но мне нравилось наблюдать за его процессом, начиная с индивидуального заказа, который он передавал бариста, и заканчивая осторожностью, с которой он добавлял только намек на коричневый сахар, и последующим деликатным помешиванием. После моих лет суеты это было приятным напоминанием о том, что стоит ценить более простые моменты жизни.
Сегодня, однако, причина моего прихода была более стратегической: результаты эксперимента были готовы, и я хотел поделиться ими немедленно. При всем внимании, которое Пьетро уделял своему ритуалу, с ним было легче разговаривать за кофе, чем за обедом, поскольку у него выработалась привычка расставлять наши подносы в виде красочных табло, которые он сравнивал с работами поп-художника Дэвида Хокни. Хотя поначалу это было забавно, его "коллажи Хокни", как он их называл, были для него в основном возможностью развлечь себя, пока я становился все более голодным, вспоминая, какой утонченной когда-то казалась его любовь к истории искусства.
Пока он делал первый глоток капучино, я открыла блокнот, в который переписала последние результаты, и начала читать их вслух. Я был горд тем, что после стольких трудов у меня появилось что-то осязаемое, но по мере того как я переходил к списку цифр, Пьетро становился таким же взволнованным, как и я.
"Фей-Фей, эти фигуры... Я имею в виду, они..."
"Я знаю! Они невероятные!"
Тест за тестом давал потрясающе четкую картину: наши испытуемые распознавали фотографии реальных сцен, даже когда их внимание было полностью сосредоточено на чем-то другом. Мы знали, что время реакции будет быстрым, но были застигнуты врасплох тем, насколько быстро, последовательно и точно испытуемые справлялись с задачей. Эта уникальная особенность мозга, способная определять бесчисленные визуальные концепции с удивительной разборчивостью и бешеной скоростью, оказалась не просто мощной - она оказалась практически автоматической.
Для меня было большой честью участвовать в исследованиях, которые, казалось, оказывали влияние на всю область, но самой большой наградой была философская. Наши результаты пополнили ряды десятилетий работ, свидетельствующих о том, что в основе человеческого зрительного восприятия лежит простая идея: прежде всего, наше зрение основано на осознании четко определенных категорий. На распознавании вещей. По выражению лица Пьетро - едва уловимому, но безошибочному - я понял, что он согласен. Я все больше убеждался, что мы находимся на пороге раскрытия секрета всего сущего.
По мере приближения конца второго года обучения в Калтехе я почувствовал, что прочитал достаточно литературы, посетил достаточно семинаров и симпозиумов и, после публикации результатов нашего эксперимента, увидел достаточно из первых рук, чтобы оценить важный факт: визуальное восприятие основано на категоризации; наш мозг естественным образом сортирует детали того, что мы видим, на более широкие понятия, которые имеют для нас значение, такие как объекты, люди, места и события. Например, вид дерева на фоне неба - это гораздо больше, чем просто узор из зеленых и синих цветов. Зрение работает на более высоком, более значимом уровне, вооружая нас знанием: мы можем представить себе листья, которые колышет ветер или которые мы держим между пальцами, или ветку с текстурой и весом, которые мы можем мгновенно оценить, - и все это разительно отличается от неприкосновенной атмосферы и цветного света, висящего за много миль над головой.
Способность к классификации наделяет нас такими возможностями, которые трудно переоценить. Вместо того чтобы погружать нас в бесчисленные детали света, цвета и формы, зрение превращает наш мир в дискретные понятия, которые мы можем описать словами, - полезные идеи, расположенные вокруг нас, как на карте, сводящие сложную реальность к тому, что мы можем понять с первого взгляда и отреагировать на это в течение мгновения. Именно так наши древние предки выживали в условиях чистого хаоса, так поколения художников извлекали красоту и смысл из повседневной жизни и так мы продолжаем ориентироваться в постоянно усложняющемся мире.