А впереди всех еду я на нем, моем белом коне. Папаха только мешает.
Прибыв, застали хозяина на месте. Сделал предложение. Хозяин обрадовался пустил, наверное, и без денег уж очень нашей толпы испугался.
Схватил деньги и к родне через забор. Осмотрел жилье, да халупа.
Но обогрев организовать можно — дрова имеются.
Приказал одному из казаков отдать засопожный нож Лаврентию.
Укрепил моим шарфом к своему поясу. Отправил их обоих с остатком денег купить продуктов.
Местным городовым и другим властям объяснить ситуацию.
Лаврентию, со товарищи, прибыть завтра к воротам. Ну, всё, спать.
С одеждой для всей этой банды, как ни странно, проблем не было.
Старьё братьев было воспринято ими на ура и стоило мне только одной истерики при Матушке.
Неделя ушла на притирку. И вот мы в парке. Я с игрушечной сабелькой.
Сзади марширует, с палками в руках, квадрат 4 на 4.Впереди на дереве Усач прибил игрушечный щит. Левой, левой, раз, два, три…
Все встречные крестятся.
Глава 3
Территория Российской Империи.
Земля. Санкт-Петербург.
01.1881-01.03.1881
Приближалось первое марта. Приближался Екатерининский канал.
Дедушка в принципе мне нравился. Но вот генеральной линии его спасение не соответствовало.
За январь и февраль мои ребятишки работали в основном филерами и пиарщиками.
Слухи разносили. Теперь каждая собака в столице была наслышана о том, что душа великого тёзки основателя вселилась в младшего Романова.
Теперь я местная достопримечательность. К нашей армейской базе бегают толпами глазеть.
Это навело на интересную мысль. В первых, издал газету — так не газета — листок.
Усач под письменную гарантию матушки купил дышащую на ладан типографию.
Организовал производство. Сотню в неделю от продажи ежедневной копеечной "Имперской Правды" теперь имею.
Вторая задумка — трижды ко мне братья в карете приезжали.
Их, в принципе можно и потом, не форсируя. Но можно…
Вышел через самого старшего — Гришку силача на одного народовольца.
Я всё же бывший телохранитель и убийца. На курсах дело "первого марта" разбирали. Сам потом кое-что почитывал. Заговорщиков знал поимённо.
Так что пару записочек от сочувствующего углём на десятирублёвых купюрах подкинул. Ни чего конкретного, мол, работаю в охране, но сочувствую делу.
Это их немного напугает, но сведения правдивые.
Будет только одна деза — первого марта. Ко мне на базу в этот день поедет не мой отец, а братья. Если план сработает, а я даю где-то четверть шансов, то валить народовольцев придётся всех.
И нить надо тянуть от тех, кто будет нападать на карету возле базы.
Если дело будет только на канале — нужно будет по-тихому снять того с кем контактировал Гришка. Лучше пожар, чтобы все следы полностью.
А у меня впереди годы и не Ники не Георгий не куда от меня не денутся.
Папашу в этот день я буду беречь от внеплановых глупостей лично.
Он плюс старый реакционер Победоносцев — сохранят для меня империю.
А часы тикают.
День приближается.
Газета моя поёт дифирамбы Освободителю, называет его отцом нации, намекает что хочет, мол, отменить совсем выкупные платежи за землю. И моего отца тоже не забывает. О бомбистах, мол, недоноски не на что не способные турецкие шпионы.
Хотят, мол, Народной неволи и кровавой бани по образцу французской революции.
Ну, вот и день Х.
Утром проснулся в шесть. Начал с гимнастики до семи. Отослал Лаврентия к нашим — готовится.
План был простой — все мои плюс типографские плюс разносчики газет плюс люди усача собираются на армейской базе. Часам к 10 к АБ подтянутся все — чтобы, если всё пойдёт по плану, взять бомбиста.
Взял в руки сабельку, любовно заточенную Оруженосцевым до остроты скальпеля.
Голову отрубить с одного удара нельзя, а вот палец — вполне. Заглянул в окно.
Снег падает в зелёной тиши парка кровавыми хлопьями. Встряхнул головой-— нет, ну привидится такая чушь.
Снег скоро должен кончится. Во всяком случае при покушении снегопада точно не было.
Вспомнил как, проснувшись, заглянул в глаза Лаврентия — страха там не было только преданность.
Вошёл дядька усач — вот этот ни чего не знает, но дергается. Чует что-то.
Повязку теребит. У него, Лаврентия и у всех остальных моих повязка на правом плече на чёрном фоне золотое солнце — пересечённое серебристой детской сабелькой. И девиз — Вернём Россию.