Фёдор прикрыл глаза, сморщил лоб и ещё раз, усиленно напрягая память, попытался хоть что– то вспомнить, но тщетно.
А в это время Настя подкладывала дрова в камин. В землянке было ещё две кровати, сбитые из широких досок. Матрасами служили большие мешки, наполненные сухой травой и листьями. Лежали подушки и старые ватные одеяла. Простыней и пододеяльников не было. Окна в землянке отсутствовали. Слева от двери висел умывальник, закреплённый к стене, а над ним осколок зеркала.
Справа от двери разместилась лавка, с двумя вёдрами для воды. В одном ведре плавал алюминиевый ковш. А под лавкой стоял оцинкованный таз, другой находился под умывальником.
Слева от камина на двух верёвках висела неотёсанная доска, служившая полкой для посуды – кружек, мисок, ложек и ножей. С другой стороны стояла кочерга, метла, совок, топор и пила. Две кастрюли и чугунок находились на выступе, нависавшем над огнём в камине, на нём готовили еду.
В одной кастрюле варился мясной бульон, а в другой, тушились грибы и коренья. В большом чугунке кипятилась вода.
В левом углу землянки стоял ящик, предназначенный для хранения одежды и всего прочего. А в правом, стояли три простые удочки и свёрнутая рыболовная снасть. На стене, ближе к двери висело ружьё. Разгоревшиеся дрова дружно потрескивали.
Тёплый воздух постепенно распространялся по землянке. Джума наполнил три миски горячим бульоном.
– Приподнимись, удобней будет есть, – удивительно заботливо произнёс он и подложил под спину Фёдора свою фуфайку.
Фёдор с трудом принял нужное положение. Наваристый, горячий бульон с куском мяса, аппетитно «ударил» в нос. Настя, сосредоточившись над своей миской, ела торопливо. Джума наоборот, не спешил, задумчиво уставившись на огонь, медленно пережёвывал еду. Казалось, что он о чём-то размышляет. И это было так. Он строил планы.
Фёдор самый последний справился с обедом. Насытившись, откинулся на спину. Усевшись возле камина, Джума отщипнул маленькую щепку от полена и ножом выстругивал зубочистку. Поковыряв в зубах, закурил самодельную папиросу. Фёдор в своей жизни не курил, даже в молодости не баловался. От тёплого воздуха и сытости его разморило, и он задремал. Джума разбудил Фёдора, слегка коснувшись его плеча.
– Просыпайся, есть деловой разговор. Мне будет нужен помощник, как очухаешься от своей болячки, так сразу и возьму тебя в дело.
– А что за дело? – поинтересовался Фёдор.
– Охота на уссурийского тигра. Правда, она запрещена, и зверь занесён в Красную книгу, но мне плевать на закон. Я сам себе закон. Если всё пойдёт, как я задумал, то можно очень разбогатеть. У меня есть канал сбыта, не переживай и тебя баблом не обижу.
Когда достаточно срубим деньжат, то покинем эти места и Настюху заберём.
– А куда поедем?
– Чудак, хороших мест на свете много. Да, хоть за границу, я с детства мечтал побывать в Австралии. Экзотика полнейшая. Но главное сейчас заработать на тигриных шкурах, а это бешеные деньги.
– Нельзя ли как – то по – другому?
– Здесь в тайге, только охотой добывают средства на жизнь.
– Жалко животных.
– Дурак! Пожалей себя. Кто ты сейчас? Никто, ничтожество и нищий. И если государство не заботится о таких людях как мы, то нам самим надо любым путём выкарабкиваться из дерьма. Фёдор молчал, а в мыслях надеялся, что со временем сможет остановить и переубедить напарника по охоте – не убивать редкое животное.
Глава 5. Блаженная
– Настя, я сейчас пойду в тайгу. В районе Хмырёва ручья видел следы тигров. Появились недавно и прямо чётко отпечатались на снегу, похоже, что самка с двумя подросшими детёнышами. А ты присматривай за нашим гостем и никуда далеко не ходи. Я заночую в дальнем зимовье, там есть всё необходимое.
И если меня не будет несколько дней, то не волнуйся. Мне нужно выследить этих красавцев, может, повезёт, и вернусь с добычей, – проговорил Джума, обувая сапоги. Настя в это время возилась у камина.
– Ы-ы-и. М – м – мы – ы, – произнесла она, заворачивая кусок жареного мяса в бересту, а затем, обмотав его тряпицей, подошла к Джуме и засунула ему за пазуху гостинец.