В обозримом прошлом Грант никогда не пил чай.
Он так и не смог обнять ее. Каким-то образом и голосом, и улыбкой — такой, казалось бы, знакомой, — да хотя бы и тем, что и картежников, и даже кофейную женщину она словно заслоняла от него (а одновременно и его от их неудовольствия), Фиона делала это невозможным.
— А я тебе цветы принес, — сказал он. — Подумал, пригодятся — надо бы оживить твою комнату. Я заходил туда, но тебя там не было.
— Конечно, не было, — сказала она. — Я ведь здесь.
Грант помолчал.
— А у тебя, я вижу, новый приятель. — Он кивнул в сторону мужчины, с которым она сидела рядом. В тот самый момент мужчина бросил взгляд на Фиону, и она обернулась — то ли слова Гранта заставили ее это сделать, то ли она спиной почувствовала взгляд.
— А, это просто Обри, — сказала она. — Самое смешное, что я знала его когда-то много-много лет назад. Он работал в магазине инструментов, куда наведывался мой дед. Мы непрестанно задирали друг друга, дразнились, а назначить мне свидание у него не хватало духу. Пока он в самый последний уикенд не пригласил меня на бейсбол. Но когда игра закончилась, за мной приехал дед, посадил в машину и увез. Я тогда к ним приезжала на лето. Ну то есть к деду с бабкой: они жили на ферме.
— Фиона! Я знаю, где жили твои дед с бабкой. Как раз в том доме, где теперь живем мы. Жили.
— Правда? — сказала она, все это пропустив мимо ушей, потому что тот игрок вновь устремил на нее взгляд, в котором была не просьба — приказ. Мужчина был примерно того же возраста, что и Грант, может, чуть старше. На лоб у него падали густые жесткие седые волосы, а кожа была морщинистой, но бледной, желтовато-белой, как старая помятая лайковая перчатка. Его длинное лицо было исполнено достоинства и печали, и во всем облике прогладывало что-то от красоты сильного, но сломленного престарелого коня. Но к Фионе его отношение вовсе не было сломленным.
— Я лучше вернусь туда, — сказала Фиона, и ее недавно раздобревшее лицо пошло красными пятнами. — Он вбил себе в голову, что не может играть, когда меня нет рядом. Глупости, я ведь и правила игры помню смутно. Боюсь, что я должна… Прости, пожалуйста.
— А скоро ты освободишься?
— Да, наверное. Но это — как пойдет. Если подойти к той мрачной даме и вежливо попросить, она нальет тебе чаю.
— Нет-нет, спасибо, — сказал Грант.
— Ладно, я пошла тогда, ты ведь найдешь, чем заняться? Тебе, должно быть, все это кажется странным, но ты привыкнешь: к этому так быстро привыкаешь! Скоро всех будешь знать. Некоторые тут, правда, с большим-большим приветом — ну, ты ж понимаешь, — так что ожидать, что все будут знать тебя, это вряд ли.
Она вновь угнездилась в своем кресле и что-то сказала Обри на ухо. Легонько похлопала пальцами по тыльной стороне его ладони.
Грант отправился на поиски Кристи и встретил ее в коридоре. Та толкала тележку, на которой стояли кувшины с яблочным и виноградным соком.
— Одну секундочку, — бросила она ему и сунула голову в какую-то дверь. — Яблочного сока не хотите? Виноградного? Печенья?
Он подождал, а она наполнила два пластиковых стакана и внесла в комнату. Быстро вернулась, положила на две тарелочки марантовые кексы[5].
— Ну как? — спросила она. — Неужто вы не рады видеть, как она активна, во всем участвует и так далее.
Грант помолчал.
— А она, вообще, знает, кто я такой?
Он все не мог взять в толк. Не исключено, что она его разыгрывает. Это было бы вполне в ее духе. Она ведь даже выдала себя немножко — слегка в конце тирады пережала, говоря с ним так, будто принимает его за новенького.
Если это был только пережим. И если это был розыгрыш.
Но коли так, разве она не побежала бы за ним следом, не рассмеялась бы, радуясь, что ее шутка так здорово удалась? И уж конечно бы не могла просто вернуться к этим их картам, притворившись, что о нем даже не помнит. Это было бы слишком жестоко.
— Вы просто застали ее не в самый удачный момент. Она увлечена игрой, — сказала Кристи.
— Да она ведь даже не играла!
— Ну так ее приятель играл. Обри.
— А кто он, этот Обри?
— Да просто Обри. Ее приятель. Хотите соку?
Грант покачал головой.
— Да ладно вам, — сказала Кристи. — Эти их привязанности… Какое-то время — да, бывает. Друзья-подружки прямо не разлей вода. Это фаза такая.
— Вы хотите сказать, что она может действительно забыть, кто я такой?
— Может. Но не сегодня. А что будет завтра, как знать, верно же? У них это как качели — все время то туда то сюда, и ничего с этим не поделаешь. Вы сами увидите и поймете, если будете приезжать постоянно. Научитесь не принимать близко к сердцу. Поймете, что жить с этим надо одним днем.
5
Маранта тростниковая — мелкий кустарник; в пищу идет порошок корня, заменяющий пшеничную муку.