– Как называется такая пара? – спросила она.
– Двоица, – рассмеялась Котя. – Как таблетки. В смысле, конечно, таблетки называются в честь монахов.
– А почему так? – спросила Мишка.
– Я не знаю, – сказала Котя. – Но их часто принимают вдвоем, хотя это скорее что-то японское, чем христианское.
– Потому что ощущение самоубийства? – спросила Мишка.
– Да, ты проваливаешься, падаешь, а кто-то рядом с тобой туда же. – Котя закрыла глаза и улыбнулась. – Но все когда-то заканчивается.
– Давайте вернемся к Кате, – попросила Мишка.
– Хорошо, только можно я вас за руку возьму? – спросила Котя. Она протянула Мишке ладонь. Мишка взяла ее за руку и почувствовала на запястье ледяные пальцы. Котя продолжала улыбаться, но ее рука казалась мертвой.
– Где вы были в день Катиной смерти? – спросила Мишка. Девушка смотрела ей прямо в глаза, но в ее зрачках не было ничего живого. Мишка с трудом сдержалась, чтобы не сглотнуть от тяжелого чувства, которое вызвал у нее этот взгляд.
– У Сони до утра, а потом пошла гулять с Вершиком, – сказала Котя. Она продолжала улыбаться, но Мишка чувствовала, что эта улыбка просто наваждение, рябь на воде.
– Где именно вы гуляли? – спросила она.
Девушка покачалась на каблуках.
– По Арбату, а потом сели в кафе.
– В каком?
– В «Шоколаднице», только я не знаю, во сколько точно, около часа, наверное.
– А сколько вы там пробыли? – спросила Мишка. Она все не отпускала взгляд девушки, и та послушно отвечала, будто зачарованная.
– Часов до двух тридцати, наверное, – сказала Котя. Она крепче сжала Мишкину руку. – Мы пили кофе, а Катя уже лежала мертвая.
– Все будет хорошо, – сказала Мишка и скривилась, мысленно обругав себя за это «хорошо».
– Я знаю, – сказала Котя. – Все будет хорошо.
– Расскажите мне про Катю, – попросила Мишка.
Глава шестая
В больницу к бабушке Мишка поехала в приподнятом настроении, потому что план дальнейших действий в расследовании был примерно ясен. Нужно было еще раз встретиться с Осой и посетить кафе «Стулья». После этого дело девочки по имени Катя, упавшей под поезд на станции метро «Кропоткинская», можно было считать закрытым. Обыкновенная московская компания с трудом справлялась с неожиданной и случайной потерей дорогой всем подруги.
В Лабиринте было пусто, но Мишка даже этому порадовалась, потому что решила, что недолгий отдых ей не помешает. Нужно было разобраться с тем, кому сдавать квартиру, и проследить, чтобы семейный сбор прошел без происшествий.
Полтора часа спустя Мишка плакала в подземном переходе. Мимо скользили люди. У стены напротив крутил в пальцах сигарету небритый мужик в спортивном костюме. Просеменила в сторону выхода согнутая практически пополам старушка. Ей навстречу бросился парень с букетом цинний. В последний момент он сделал шаг в сторону, преграждая путь студентке, которая шла, уткнувшись носом в телефон. Старушка замерла, будто пересчитывая в уме ступеньки, а потом быстро пошла вверх, навстречу небу. Парень протянул студентке букет, и дальше они пошли вместе, держась за руки. Телефон студентка спрятала и весело шептала парню на ухо.
Бабушка всегда говорила Мишке, что у Бога не нужно просить прощения. Тем не менее Мишка хотела извиниться перед Богом, потому что однажды, давным-давно, когда ей было девять лет, она попросила у Бога, чтобы отец вернулся к ним в семью.
Об этой молитве Мишка вспоминала с чувством ужаса и отвращения. Она пришла из школы злая и поссорилась с бабушкой из-за какой-то мелочи. Она пришла из школы злая, потому что одноклассник пошутил про ее родителей. Он посмотрел передачу про арт-группу «ТА-РАН», в которой рассказывалось об одной из их последних акций: активисты целый день ходили по Екатеринбургу с огромным плакатом «… людей, спасай Россию», – и сказал, что понимает, почему Мишкин отец уехал в Израиль. Мишка не знала, как ему ответить. Очень хотелось его ударить или обидеть – отец одноклассника часто заявлялся на родительские собрания пьяный, и Мишка могла бы многое об этом сказать, – но бабушка всегда говорила: против зла никогда не нужно использовать грубую силу. Поэтому Мишка просто расстроилась.
В тот вечер, еще не разобравшись в себе, а просто чувствуя тупую боль обиды, Мишка встала на колени возле своей кровати и попросила Бога о том, чтобы он вернул домой отца и чтобы никто больше не говорил про нее гадости. И вот семь лет спустя «мечта» сбылась. Бабушка простила Бориса Александровича Файнберга и попросила Мишку позвать его на семейный сбор. Не приказала, потому что знала: Мишка не смогла бы отказать, а попросила.