Сочетание доверчивости и болтливости характеризует гашековского бравого солдата Швейка. Он настолько расположен к людям, что готов пуститься в откровенные разговоры с первым встречным. Сплошь да рядом он выбалтывает такую опасную правду, которую человек, обладающий обычным, нормальным умом, поостерёгся бы говорить совершенно незнакомым людям. Швейку, однако, всё сходит с рук, поскольку его принимают за дурачка. Ведь излишнюю доверчивость и правдивость обычно считают недостатком ума.
Ведущей комической чертой жюльверновского Паганеля является его рассеянность. Этот учёный с головой погружён в свои научные размышления. Мысли его постоянно витают где-то совсем далеко. Он теряет чувство реальности и всё время попадает в нелепые положения.
И Дон Кихот, и мистер Пиквик, и бравый солдат Швейк, и Паганель, и дед Щукарь — все они люди, хотя и смешные, но в общем хорошие. Если не всё у них получается так, как надо, то вовсе не потому, что они хотят сделать что-нибудь скверное, а потому, что они постоянно чего-то недоучитывают в силу каких-то недостатков своих характеров, недостатков, однако ж, не направленных во вред другим людям и потому извинительных.
Юмористический герой является, таким образом, как бы разновидностью положительного типа, положительного героя. Мы также сочувствуем, также симпатизируем ему, хотя и позволяем себе посмеяться над ним. Было бы всё же ошибкой считать, что мы никогда не смеёмся над положительным героем. В смешное положение может попасть и вполне положительный, даже возвышенный человек (такие случаи, как мы убедились, бывают), но от этого он ещё не становится комическим типом, то есть вообще смешным человеком. В «Поднятой целине» в смешное положение попадают иногда и Нагульнов, и Размётнов, и даже Давыдов, однако ни того, ни другого, ни третьего мы не можем отнести к комическим героям, как относим деда Щукаря. Особенно часто даёт повод для смеха Нагульнов. Но наряду с достойными осмеяния слабостями в этом человеке есть какая-то огромная сила духа, непоколебимая вера в дело, за которое он борется, то есть качества, внушающие невольное уважение к себе. Именно эта черта является доминирующей, определяющей в его характере. По ней мы и определяем своё отношение к нему. Юмористический герой отличается, таким образом, от обычного положительного героя общей юмористической окраской, то есть той значительной ролью, которую играют в его характере свойственные ему смешные недостатки.
Наряду с юмористическими героями, то есть людьми в общем хорошими, есть герои, которые также вызывают наш смех, но которых мы не можем зачислить в разряд хороших людей, то есть положительных типов. Таковы гоголевские Чичиков, Собакевич, Манилов, Плюшкин, Хлестаков, Сквозник-Дмухановский и прочие; грибоедовские Фамусов, Молчалин, Скалозуб; многие герои Салтыкова-Щедрина; гашековские поручик Дуб или кадет Биглер; такие герои Маяковского, как Оптимистенко, Победоносиков, Присыпкин. Этих героев, которые представляют собой как бы разновидность отрицательных типов, принято именовать сатирическими героями или сатирическими типами.
Разницу между сатирическим и обычным отрицательным типом легко понять, сравнив таких отрицательных героев, как шолоховские Островнов или Половцев с сатирическими героями Маяковского Победоносиковым или Оптимистенко. Мы не смеёмся над Островновым и Половцевым вовсе не потому, что это люди без недостатков. Недостатки у них имеются, и притом очень большие. Их звериную ненависть к простому народу никак нельзя принять за достоинство. В то же время у них нет тех недостатков, или вернее сказать, тех человеческих слабостей, которые принято осмеивать. Как Островнов, так и Половцев — оба в достаточной степени умны, рассудительны, решительны, не проявляют обычно осмеиваемой глуповатости, умственной или физической неуклюжести, излишней доверчивости, легкомыслия, хвастливости или рассеянности.
При ближайшем знакомстве с сатирическим героем Маяковского Победоносиковым мы замечаем, что, помимо своей общей злонаправленности, отрицательности, он ещё и глуповат, и невежествен, и бестолков, и чванлив, и рассеян, забывчив. Победоносиков смешит нас, когда Бáйрона называет Байрóном, Пушкина — Александром Семёнычем, Людвига Фейербаха — товарищем Фейербаховым, когда Микеланджело принимает за какого-то своего знакомого армянина Анжелова, то есть когда проявляет элементарную невежественность. Ограниченность, недалёкость ума Победоносикова постоянно обнаруживается в его речах. Заботясь только о том, чтобы лишний раз заявить о своей приверженности к советской власти, он громоздит громкие «революционные» фразы одна на другую, не ощущая по своей недалёкости, что явно перехватывает через край и впадает в пародию. Открытие новой трамвайной линии в городе он изображает как событие мирового значения, рельсы этой линии именует рельсами Ильича, обычный трамвайный звонок сравнивает с набатным, революционным, призывным колоколом; приплетает сюда неизвестно зачем Льва Толстого, которого сравнивает со звездой, с целым созвездием, Большой Медведицей, и, окончательно зарапортовавшись, называет его величайшей медведицей пера.