Поскольку смех согласно теории Канта вызывается не самой мыслью, а её колебательным движением, постольку содержание мысли, а следовательно, и содержание вызвавшего эту мысль жизненного явления не имеет значения в образовании смеха. Значение имеет не само явление, а форма, в которой оно протекает или нами воспринимается. Смех в таком понимании — категория чисто формальная, отражающая лишь форму вещей или явлений, но не отражающая, не оценивающая их содержания (не оценивающая самих вещей). Смех, в понимании Канта, лишь — «движение, полезное для здоровья» и как таковое имеет чисто физиологический смысл, но не имеет того социального, общественного значения, которое ему обычно приписывают.
В действительности смех всегда содержит оценку осмеиваемых явлений (осуждает их) и возникает, следовательно, не в результате бесплодных колебаний мысли, старающейся постичь смысл того, что фактически не имеет смысла, а в результате того, что мысль очень тонко, с учётом создавшихся условий и обстановки постигает смысл происходящего, что приводит к образованию чувства комического.
В своём труде «Выражение эмоций у человека и животных» Чарлз Дарвин пишет: «Когда радость бывает сильной, она вызывает различные, бесцельные движения: пляску, хлопанье в ладоши, топанье ногами и т. д., а также громкий смех. По-видимому, смех является первоначально просто выражением радости или счастья. Мы ясно видим это у играющих детей, которые смеются почти беспрестанно… У взрослых людей смех вызывается причинами, значительно отличающимися от тех, которых бывает достаточно в детстве… Самой обыкновенной причиной, по-видимому, является что-нибудь нелепое или необъяснимое, возбуждающее удивление и чувство некоторого превосходства у смеющегося, который должен находиться в радостном настроении».
Говоря, что у взрослых смех вызывается причинами, значительно отличающимися от тех, которых бывает достаточно в детстве, Дарвин не учитывает всё же того обстоятельства, что дети, бегая, играя, забавляясь, смеются радостным смехом, взрослый же человек часто смеётся осуждающим смехом, то есть испытывая не чистое чувство радости, а чувство комического, в котором, помимо радости, есть эмоция осуждения вызвавшего смех явления. Заметим в скобках, что и взрослые не теряют способности смеяться смехом непосредственной радости, хотя делают это значительно реже, чем дети; дети же очень рано начинают испытывать чувство комического, хотя и в более грубой, примитивной форме, нежели взрослые.
Допустим на минуту, что нечто нелепое, необъяснимое, возбуждающее наше удивление и чувство некоторого превосходства, действительно может насмешить нас, хотя сразу скажем, что насмешить это может далеко не всегда. Дарвин сам оговаривает, что смешит всё это лишь тогда, когда человек находится в радостном настроении. Конечно, наше настроение может быть настолько подавленным, что мы не станем смеяться над самым комическим происшествием. Но разве не может рассмешить нас какой-нибудь комический случай, если мы будем находиться не в радостном, а в несколько грустном, меланхолическом настроении? Ведь переходы от грустного настроения к радости, как и наоборот, часто наблюдаются в жизни, и в конечном счёте у нормального, здорового человека вызываются внешними жизненными обстоятельствами. Рассмеявшись весёлой шутке или комическому происшествию, случившемуся у нас на глазах, мы заметим, что и настроение наше изменилось к лучшему: причина, вызывавшая нашу грусть, отошла как бы на задний план, вытеснилась из сознания, перестала казаться заслуживающей внимания.
Мы уже видели, что жизненные причины, вызывающие наш смех, вызывают вместе с тем и радостное настроение. Мы можем рассмеяться при этом, но можем и не рассмеяться. Это будет зависеть не только от величины нашей радости, но и от нашего характера, воспитания, от условий, при которых произошёл смешной случай или сказана шутка. Может быть, мы люди слишком деликатные или сдержанные, приучившиеся не выражать свои чувства открыто, а это в той или иной степени делают все, так как всегда надо считаться с обществом. Может быть, мы не хотим обидеть кого-нибудь своим смехом или находим неприличным смеяться в подобных случаях. Так или иначе, подавив смех или улыбку в силу каких-то причин, мы всё же ощутим радостное настроение, радостную эмоцию.