Помимо оттягивания углов рта назад при улыбке и смехе, верхняя губа обязательно немного приподнимается, благодаря чему обнажаются зубы так, словно смеющийся приготовился кого-то кусать. Такое положение рта может быть объяснено тем, что наши дикие предки во время приступов радости не только резвились, возились, боролись друг с дружкой, но ещё и кусались в шутку, как это делают играющие медвежата, тигрята, львята, котята, щенки и, без сомнения, обезьяны. Это кусательное движение могло способствовать закреплению за улыбкой движения лицевых мускулов, приподнимающих верхнюю губу и несколько прищуривающих глаза, что всегда наблюдается при смехе.
Таким образом, как выражение лица при улыбке и смехе, так и выталкивающие воздух движения грудной клетки могут быть объяснены полезностью этих движений для организма в состоянии радости, весёлого настроения, счастья.
Из примитивной, чисто животной радости постепенно развились более сложные формы этого чувства. Если сначала человек радовался, испытывая животное чувство довольства, не осложнённое никакими соображениями, то впоследствии он научился радоваться не только за самого себя, но и за своих сородичей, испытывая к ним симпатию, сочувствие. Само внутреннее ощущение, то есть испытываемое чувство, оставалось таким же или почти таким же, как и при первичной эмоции радости, и выражалось, коль скоро оно возникало, в той же форме улыбки и смеха. Позже образовалась ещё более сложная радость — радость осуждения зла, то есть чувство комического, которое по внутреннему ощущению опять же сходно с первичной радостью и выражается поэтому всё в той же улыбке и смехе.
Если улыбка и смех возникают в первичной радости как результат усиленных движений и направлены на восполнение потерь кислорода в крови, то в более сложных видах радости таких кислородных потерь нет, и движения, производимые нами при смехе, как будто лишаются своего смысла. Однако, быть может, само переживание радостной эмоции и эмоции осуждения требует какого-то дополнительного мозгового возбуждения и связанного с ним повышенного потребления кислорода; может быть, и постижение комического явления, и разгадывание шутки, остроты, анекдота требуют известного умственного напряжения, а значит, и расхода кислорода в сосудах мозга, в связи с чем некоторое обогащение крови кислородом и в этом случае окажется нелишним. Впрочем, возможно, что кислород в этих случаях уже и ни при чём, но коль скоро эмоция радости возникает, она производит своё обычное действие, то есть смех, и организм механически снабжается дополнительной порцией кислорода. Надо думать, что немного лишнего кислорода никогда не может повредить организму, а наоборот, даже полезно. Нетрудно заметить, что после того как мы посмеёмся, наше настроение повышается, даже самочувствие становится лучше, мы делаемся бодрей, наши мысли ясней — безусловно, от лучшего снабжения мозга кислородом.
Можно предположить, однако, что роль более высоких форм смеха всё же не в этом. Если когда-то улыбка и смех были полезны для отдельного индивидуума, так как содействовали дополнительному снабжению его крови кислородом, то впоследствии улыбка и смех становятся полезны для общества как средство общения между людьми, как средство обмена мнениями, суждениями, как средство воздействия на отдельных членов общества, в результате чего улыбка и смех ещё более закрепляются, хотя и играют теперь несколько иную роль, то есть служат не для снабжения крови кислородом.
Когда мы думаем о смехе, ищем для него объяснения, нам обычно трудно постичь, как, каким образом незначительные, маловажные на первый взгляд жизненные причины выводят наш организм из равновесия, заставляя его сотрясаться в смехе. Мы как бы с недоумением наблюдаем, что находимся во власти какой-то независящей от нашей воли силы, которая заставляет сокращаться наши мышцы, приводя в движение тело.
Мы удивлялись бы меньше, если бы принимали во внимание, что таково вообще действие эмоций на наш организм. Насколько велика власть эмоций над нашими органами, можно судить хотя бы по эмоции стыда, которая проявляется не только в непроизвольных движениях лицевых мускулов, придающих лицу характерное выражение застенчивости, но и в движении мышц, управляющих сокращением кровеносных сосудов, направляющих кровь к кожным покровам лица, вызывая его покраснение. Ещё вчера ребёнок не знал, что не принято появляться в обществе без штанишек и ничуть не стеснялся этого, но сегодня, когда это правило общежития стало ему известно, он мучительно краснеет, испытывая жгучее чувство стыда, если кто-нибудь увидит его раздетым.