Честер Сексби
МИСКА БУЛЬОНА
В мрачной истории Меланезии, истории покорения черных белыми, очень интересен этот рассказ об одном покорителе и о покоренных.
Ауру — атолл, лежащий дюжиной градусов южнее экватора в полосе муссонов. Архипелаг этот состоит из восьми островов; от внешнего рифа на востоке, до внешнего рифа на западе расстояние в сорок три мили. Ветры бессильны разрушить красоту этих низколежащих островов; им опасны одни только ураганы. Величественные кокосовые пальмы покачиваются, навевая прохладу на тысячелетнее спокойствие чистых песков атолла.
Пока ему не исполнилось сорок восемь лет — другими словами целый двадцать один год и пять месяцев — Рендалль управлял атоллом с большой кротостью. Под его управлением находилось около двух тысяч жителей. Их разум был разумом детей, и кожа их была темнее ночи. Он охранял их и пекся о них с трогательной заботливостью; в сношениях с корыстолюбивыми скупщиками он защищал их интересы не хуже любого адвоката. Он явился сюда молодым человеком двадцати семи лет; приехал он на маленькой шхуне, намереваясь купить здесь запас копры. Если у него и были когда-нибудь кой-какие возвышенные стремления, то жизнь на родине успела их уничтожить, да он и не особенно крепко держался за них. Мальчиком он отличался сварливым характером, и превратившись в юношу, не стал лучше. И он и общество взаимно презирали друг друга; кончилось тем, что он сел на пакетбот и покинул берега негостеприимной родины. Жизнь на хлебе и на воде и воздух Южного океана улучшили его пищеварение; улучшили они и его отношение к окружающим.
Когда он заканчивал рейс, шхуна, на которой он ездил за копрой, прошла через фарватер в рифе, его жесткий взгляд с удовольствием остановился на окружающем; он решил остаться здесь. Туземцы отнеслись к его намерению скептически и в течение года с недоверием следили за его поведением. К этому времени его характер изменился окончательно; застаревшая кора сошла с него, и проявились качества, которых никто не подозревал в нем. Он жил среди туземцев спокойно и безмятежно. Он не добивался почета — они сами избрали его своим вождем. Многого они не понимали, но зато великолепно знали культуру кокосовых пальм, рыбную ловлю, ловлю жемчуга и, конечно, не Рендалль мог их чему-нибудь научить в этих областях. Он стал главным судьей, врачом, вождем островитян. В глазах наивных туземцев он был даже каким-то божеством.
Конечно, столь же странно, каким образом туземцы могли избрать в вожди одного из своих угнетателей, как и то, как отверженец общества Рендалль мог приобрести всеобщую любовь, уважение и почет, но это так. Туземцы изучили его характер, он — их нужды. В основе их взаимоотношений лежал принцип: "Я верю, что ты — честный и порядочный человек. Я верю, что ты мне друг".
Атолл Ауру начал процветать. Он научил их огородничеству и садоводству, это в три раза увеличило продовольственные ресурсы архипелага. Он начал разводить кур, свиней и коз на самом маленьком, лежащем под ветром, острове. Под его влиянием начали строить мостики на ручьях, расчищать кустарник, чтобы лишить убежища носителей малярии — насекомых, вывозить мусор, прорубать окна в стенах хижин. Все это вошло в обиход туземцев.
Рендалль оказался прирожденным правителем. Власть его была неограниченна; он имел право казнить и миловать. Он сурово наказывал за воровство, причем не делал различия между туземцами и приезжими торговцами. Ему нечего было бояться пиратских набегов, ибо он сформировал отряд полиции, вооруженной винтовками, при случае умевшей метко стрелять. Во время меновой торговли он всегда сидел в определенном месте рынка, держал в руках указатель цен и не позволял обманывать туземцев. На десятый год его правления в лагуну вошел бриг. Капитан его завербовал двадцать пять юношей в рабство на плантации. Еще одиннадцать лет спустя этот бриг, в качестве предостережения для пришельцев стоял на якоре в бухте. Вербовщики успели напоить молодых туземцев и затащить их себе на судно, когда об этом услышали полицейские Рендалля. Немедленно собрались сто туземных воинов, и под командой начальника-туземца повзводно выстроились и промаршировали к берегу. Когда шкипер выбежал на палубу, ничего нельзя было уже поделать. С трех сторон главные силы туземцев угрожали команде ружейным огнем, в то время как остальные взбирались на палубу брига. Капитан, первый штурман и человек пять команды удрали на баркасе, не успев захватить ни провианта, ни компаса, а восемь остальных были повешены на реях. Что касается похищенных юношей, то их присудили к месяцу принудительных работ за бродяжничество. Рендалль, которому начальник туземных воинов сообщил о происшедшем, когда все было кончено, был так расстроен, что заперся в своей хижине на, целую неделю. Но когда явился другой корабль с целью усмирения туземцев, он вышел к пришельцам навстречу, ведя за собой своих воинов. Он велел им забрать бриг и удалиться из вод Ауру. Когда пришельцы заколебались, он отдал приказ, чернокожий, украшенный золотым галуном, прорычал слова команды, первая шеренга опустилась на колени, вторая шеренга стоя взяла ружья на изготовку — и усмирители убрались по-добру, по-здорову, забыв про бриг.
Вначале Рендалль требовал соблюдения этикета и престижа власти. Но потом, когда начали брать в нем верх хорошие качества, ему перестали нравиться пышность и церемонии. Он предпочитал держать себя с туземцами по-дружески, вести непринужденные беседы о ловле рыбы и даже учиться у них искусству приготовления напитка из кокосовых орехов. Вождю не подобает болтать с подданными и приготовлять напиток самому, и так Рендалль забывал на время, что он вождь. Его сдержанность мешала туземцам переходить определенные границы и устраняла, нежелательные последствия, притом в это время они научились любить его, как человека, а не только как вождя, и были ему бесконечно благодарны, радовались его присутствию, были озабочены его здоровьем.
Остров Ауру благоденствовал. Жизнь мирно текла на восьми островах и небольших скалах, разбросанных по лагуне на протяжении 43 миль с запада на восток и 59 миль с севера на юг. В душах и умах жителей Ауру царил мир. В их среде столкновения и ссоры стали редким явлением; с внешним миром установились превосходные отношения, не наблюдалось ни голода, ни повальных болезней.
Однако иные люди не приспособлены к к мирной жизни. Заставьте их долго жить в мирной обстановке — у них в конце-концов испортится характер. Когда прошел 21 год такой спокойной и безмятежной жизни, Пэлин Реналль почувствовал беспокойство и жажду перемен. Ему тогда было уже около пятидесяти. В его руке покоилась судьба больше двух тысяч человеческих существ, но недовольство начало прокрадываться в его душу, ему захотелось вернуться на родину, побыть среди своих. Как только в нем возникло это желание, оно начало постепенно овладевать им, пока не сделалось совершенно непреодолимым. Он все время думал об этом. В сущности, говорил он себе, я отбыл здесь ссылку, к какой присуждают за убийство со смягчающими обстоятельствами. Лучшие годы жизни прошли даром. Скуластые лица приветливо улыбавшихся ему туземцев действовали теперь на него, как оскорбление. Он был отрезан от жизни; непроходимая стена отделяла его от некогда родного ему мира.
Но чтоб вернуться домой, ему нужны деньги. Двадцать один год тому назад он уехал бедняком, но вернуться должен богачом. Он мог заставить забыть о прошлом, лишь явившись на родину с большим состоянием — иначе его не примут в свою среду. А у него не было денег — ни гроша, потому, что все это время он жил, не нуждаясь в деньгах и забыл про их существование. Он был судьей, правителем, инженером, начальником порта и не получал никакого жалованья. В конце-концов все они ничего не стоят.
Рендалль был человек гордый и ни за что не стал бы обращаться к ним за деньгами. Да и вообще ему нужны были не деньги на проезд или тысяча долларов наградных. Человек, который возвращается к себе на родину после двадцатилетнего отсутствия должен вернуться с кругленьким капиталом, не то его встретят с таким же презрением, с каким он начинает относиться к жителям Ауру. Мысль о деньгах пробудила в нем горькие воспоминания, которые давно перестали его мучить.