- Но, дорогая моя...
- И ты сам, Кристофер, только выиграл бы, если бы позволял себе что-нибудь лишнее - иногда!
- Мне бы хотелось, - сказал мистер Корнер, передавая жене свою пустую чашку, - чтобы ты не говорила того, чего не думаешь. Если бы кто-нибудь тебя услышал...
- Больше всего меня злит, - воскликнула миссис Корнер, - утверждение, что я говорю одно, а думаю другое!
- Так зачем это делать? - поинтересовался мистер Корнер.
- Я этого и не делаю. Я хочу, чтобы ты иногда вел себя, как другие, понимаешь - хочу! - объяснила миссис Корнер.
- Вряд ли ты хочешь сказать, дорогая моя, - продолжал настаивать ее муж, - что ты искренне считаешь, будто я только выиграю, если стану пьянствовать, хотя бы даже изредка.
- Я не говорила о пьянстве, я сказала: "позволить себе что-нибудь лишнее".
- А я как раз позволяю себе кое-что в умеренных дозах, - объявил мистер Корнер. - "Умеренность во всем" - вот мой девиз.
- Я давно это знаю, - ответила миссис Корнер.
- Всего понемногу и... - На этот раз мистер Корнер сам остановился на середине фразы. - Боюсь, - сказал он, вставая, - что нам придется отложить дальнейший спор на эту интересную тему. А теперь, дорогая, если тебе не трудно, выйди со мной в коридор, я должен обсудить с тобой некоторые хозяйственные мелочи.
Хозяин и хозяйка протиснулись мимо гостьи и закрыли за собой дверь. Гостья продолжала завтракать.
- Как я этого хочу! - в третий раз повторила миссис Корнер, вновь усаживаясь за стол через несколько минут. - Я бы отдала все на свете, все, - повторила она с горячностью, - чтобы Кристофер хоть немного походил на обыкновенного, настоящего мужчину.
- Но ведь он всегда был таким, как сейчас, - напомнила ей подруга.
- Во время помолвки, конечно, естественно, что мужчина ведет себя безупречно. Но я не думала, что он всегда будет таким.
- Мне кажется, что он - на редкость славный малый. А ты - одна из тех, кто не умеет ценить своего счастья.
- Я знаю, что он славный, - согласилась миссис Корнер, - и я очень его люблю. Но именно потому, что я его люблю, я не хочу краснеть за него. Я хочу, чтобы он был настоящим мужчиной и делал все то, что делают остальные мужчины.
- А разве решительно все остальные мужчины ругаются и при удобном случае напиваются?
- Конечно, как же иначе, - авторитетным тоном промолвила миссис Корнер. - Мужчина должен быть мужчиной, а не мокрой курицей.
- А ты когда-нибудь видела пьяного мужчину? - спросила ее подруга, грызя кусочек сахара.
- Сколько угодно, - ответила миссис Корнер, облизывая свои пальцы, запачканные вареньем.
Этим миссис Корнер хотела сказать, что она пять или шесть раз в своей жизни побывала в театре, выбирая из репертуара британского театра пьесы преимущественно развлекательного характера. А в реальной действительности она в первый раз столкнулась с этим явлением только через месяц после вышеописанного разговора, давно забытого наиболее заинтересованными в нем лицами, - и никто не мог быть более удивлен всем происходящим, чем миссис Корнер.
Как это с ним стряслось, мистер Корнер никогда не мог во всех подробностях вспомнить. Он не принадлежал к людям, для которых существуют проповедники трезвости. Свой "первый бокал" он выпил так давно, что даже не помнил, когда это было, и с той поры перепробовал содержимое многих других бокалов. Но еще никогда мистер Корнер не переходил и не испытывал искушения перейти границы своей любимой добродетели - умеренности.
"У нас была на двоих одна бутылка кларета, - не раз припоминал впоследствии мистер Корнер, - добрую половину которой выпил он. А затем он вытащил маленькую зеленую фляжку. Он сказал, что этот напиток приготовлен из груш и что в Перу его берегут специально для детских праздников. Конечно, он мог сказать это в шутку, но, так или иначе, мне совершенно непонятно, как одна-единственная рюмка... не мог же я выпить больше одной рюмки, пока он рассказывал свои истории..."
Тут была неясность, которая мучила мистера Корнера.
Этот "он", который рассказывал свои истории, приведшие к столь плачевным результатам, был некий Биль Дамон, дальний родственник мистера Корнера, старший помощник капитана парохода "Фортуна". Они не видели друг друга с детства, и вдруг случайно встретились на Лиденгол-стрит.
"Фортуна" должна была на рассвете отчалить от пристани св.Екатерины и отплыть в Южную Америку, так что опять могли пройти годы, прежде чем они встретятся вновь. Как указал мистер Дамон, сама судьба свела их, чтобы они могли уютно пообедать вечерком в капитанской каюте "Фортуны". Мистер Корнер, вернувшись к себе в контору, отправил в Равенскорт-парк нарочного, сообщая письмом необыкновенное известие о том, что он, вероятно, вернется домой не раньше десяти часов вечера; закончив работу, он в первый раз после женитьбы направил свои шаги в сторону, противоположную той, где находились его дом и супруга.
Друзья беседовали на самые разные темы, а в заключение заговорили о возлюбленных и женах. Штурман Дамон обладал, по-видимому, большим и разносторонним опытом по этой части. Они говорили - впрочем, нет, говорил штурман, а мистер Корнер слушал - об оливковых красотках Латинской Америки, о страстных черноглазых креолках и о белокурых Юнонах калифорнийских долин. Штурман развивал ряд теорий о том, как надо завоевывать женщин и как с ними обращаться, и, если верить его словам, эти теории всегда успешно применялись им на практике. Новый мир открылся перед мистером Корнером, мир, где прелестные женщины с собачьей преданностью боготворили мужчин, которые хотя отвечали им взаимностью, но умели ими повелевать. Мистер Корнер, сначала внимавший с холодным порицанием, постепенно разгорелся до состояния кипучего восторга и слушал как зачарованный. Только время положило конец рассказам о похождениях штурмана. В одиннадцать часов кок напомнил им, что капитан и лоцман могут в любую минуту подняться на борт.