— Мне не нравится это задание, Тия. И мне не нравится, когда кто-то обделывает сомнительные делишки на вверенной мне территории.
— Но он же Председатель Коалиции!
— Коалиция не высший разум. — Секретарь откинулся в кресле. — Они не могут предусмотреть все. Вызови мне Бухеля.
— Логан, ты же не собираешься…
— Собираюсь. — Он сдвинул брови. — Шестая реальность вполне пригодна для жизни, а у нас будет время, чтобы во всем разобраться.
— Но это незаконно!
— Всю ответственность я беру на себя. Тия, не забывай, пожалуйста, для чего мы здесь.
Она склонила голову:
— Хорошо.
Дверь за ней тихо закрылась. Секретарь прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на объекте 7–9. Что это и что за ним стоит? И кому он так нужен — Коалиции или Председателю?
Солнце припекало. Не спасали даже деревья и густые зеленые заросли — наоборот, в их колеблющейся тени было еще более душно и влажно. Взмокший Васенька оглянулся назад и подавил вздох — маршрутку пришлось оставить возле сквера: Морган сказала, что через дворы она все равно не проедет, а пешком куда как короче, чем в объезд через два квартала.
— Долго еще? — Системщик приостановился, чтобы завязать волочащийся по асфальту длинный шнурок. Девочка обернулась:
— Почти пришли. Тут вот под арку и налево. Только осторожнее, там штукатурка осыпалась и кирпичи падают.
— Миленько, — буркнул Чайников и покосился на Грэя. Наемник шагал чуть позади, задумчиво жуя травинку. Судя по всему, его не волновали ни останки цивилизации, ни Васенькины мучения, ни даже объект 7–9. «Если этого парня вообще что-нибудь волнует, — пришел к выводу Василий. — Удивляюсь, как он ее сразу на плечо не бросил и к кабине не поволок?» Системщик почесал в затылке и снова посмотрел на девочку. То есть, конечно, уже скорее девушку, однако… Вот что значит полная изоляция! Вроде взрослый человек, а судя по поведению — дите дитем. И доверчивая — дальше некуда просто! «Явись за мной черт-те кто, черт-те откуда, — подумал Чайников, — так только бы они меня и видели! А эта… Прыг на шею — и я ваша навеки». Он фыркнул, вспомнив выражение лица своего напарника тогда, на дороге, и тихонечко пропел:
— Забирай меня скорей, увози за сто морей… и получишь десять лет — восемнадцати мне нет! Морган, а Морган! Может, ну их, эти твои вещи? Я расплавлюсь сейчас.
— Не успеешь, — улыбнулась она, останавливаясь у приоткрытой железной двери подъезда. И сделала приглашающий жест рукой. — Вот! Мы пришли!
— Этаж, надеюсь, не пятнадцатый? — окинув взглядом высотное здание и вспомнив, что электричества тут давным-давно нет, а значит, на лифт можно не рассчитывать, спросил Васенька.
Девочка помотала головой:
— Четвертый. Пойдемте! Я быстренько соберусь, а вы отдохнете немножко… Могу коктейль сделать! Со льдом!
— И с вискариком, — хмыкнул Чайников. — Откуда у тебя лед?
— Из холодильника, — как ни в чем не бывало отозвалась она, топая вверх по темной лестнице. — И виски тоже есть. От старых хозяев остался. Только он уж, наверно, просроченный, Вася. Ему почти сто лет… Может, лучше соку?
— Там поглядим, — расплылся в алчной улыбке системщик. В голове у него запрыгали цифры. Столетний вискарь?! Да только за одну-единственную бутылку ценители-коллекционеры в лепешку расшибутся! А если, к примеру, ящик? Дом-то большой, красивый, небось люди состоятельные жили. Если по этажам пробежаться, то…
— Губу не раскатывай, — донеслось из-за спины пускающего слюни Васеньки. — Выносить что-либо, принадлежащее чужой культуре и реальности, — запрещено.
— Ну конечно! — сердито нахохлился Чайников. — Значит, ей можно, а мне нельзя?!
— Она часть этого мира. Если ее вещи не несут угрозы для жизни и истории, она имеет на это право.
— Но…
— Не обсуждается. — Грэй, нагнав Василия, легонько подтолкнул его в спину: — Двигай. Я не собираюсь тут весь день торчать.
— Тоже мне, судья Дредд… — обиженно буркнул системщик, ускоряя шаг. Возражать напарнику он не стал. Но про себя подумал, что от одной бутылки виски КСН и всемирной истории никакого вреда не будет. А если все дело в том, что он, Вася, не из этой реальности… Ну так а в чем проблема? Пихнуть стекляшки объекту в сумку — а на выходе сказать, что виски ей дорог как память! И кто придерется?