– Прошу вас, – князь жестом пригласил всех присутствующих, – этот божественный напиток из виноградной лозы я хочу выпить за Государя Бориса Годунова и за Матушку Россию, которая ни когда не будет победима, покуда у нее есть такие сыны, радеющие за Отечество.
Он выпил чарку до дна, взял из рядом стоящей вазочки несколько засахаренных вишен и закусил, остальные последовали его совету.
– Здесь,- протягивая Илье первое письмо, – я пишу Главному дьяку Казенной избы о том, чтобы вам не препятствовали в получении денег, кроме того, я распорядился, чтобы вам выдали еще сверх того пятьдесят рублей в аванс за вашу будущую службу Государю. Во втором письме, я пишу своему управляющему небольшой деревеньки близь Москвы, чтобы он разместил ваш отряд на время формирования, и до особого моего приказа обеспечивал вам ночлег и пропитание, как людям, так и лошадям. Вам Илья, надлежит в короткий срок закончить формирование дружины и привести ее в боевую готовность, я лично проведу смотр. Завтра, в это же время, вы явитесь ко мне и доложите положение дел, а сейчас вы свободны, прошу вас оставить нас одних, Государственные дела не требуют отлагательств. Илья и Алексей, поблагодарив и поклонившись, вышли за дверь.
Тринадцатого октября 1604 года с навербованным им и его сторонниками отрядом наемников, насчитывающим около трех тысяч человек, Дмитрий вторгся в Россию. На встречу с ним уже спешили Донские и Запорожские казаки. Беглый дьякон вступил на русскую землю с мечем и манифестом, объявляя всем, что он, спасенный невидимою десницею Божью от ножа Годунова, долго находившийся в неизвестности, спешит в Москву, под знаменами своей рати готов сесть на Трон своих предков, по праву рождения ему принадлежавший. Этим манифестом Дмитрий придал себе еще большей значимости в глазах людей сомневающихся, довершал и узаконивал действие прежних подметных грамот, составленных вместе с Осипом Волоховым. Статный витязь, искусно владеющий мечом и конем, находящийся всегда впереди своего войска, презирающий опасность, окруженный знатными ляхами, он производил впечатление не только на чернь, но и на людей из других сословий, которые не узнавали расстригу в его нынешнем облике и признавали в нем Великого Князя Московского.
На берегу Днепра, разделив свое войско пополам и отправив казаков к Белогороду, Дмитрий, окруженный Белыми Ангелами – польскими гусарами, отправил русскую часть дружины вперед и остановился в Слободе Шляхтенской. Именно там судьба преподнесла ему первый подарок. Двадцать первого октября жители и воины города Моравска, сведав о его приближении, нарушив присягу, данную Годунову, пленили своих воевод и отправили на встречу Дмитрию посольство, выражая тем самым покорность и признавая его верховную власть. Народ, разоренный несколькими десятилетиями войн, несколько лет преследующим страну голодом, хотел видеть в чудесно спасшимся Дмитрии доброго царя, способного привести страну и народ к благоденствию и процветанию.
У ворот города жители встретили Дмитрия хлебом и солью. Ему нельзя было отказать в уме и хитрости, торжественно вознеся молитву в православном храме, он, изъявляя милость и жалея только об их заблуждении, Дмитрий дал свободу Моравским воеводам. Эта весть с невероятной быстротой прокатилась по всей России, добавив Дмитрию дополнительной славы. Следом за Моравском, двадцать шестого октября, ему покорился Чернигов. Горожане и стрельцы, встречая Дмитрия, вынесли ему на золотом блюде ключи от города и торжественно присягнули ему на кресте Иоанна Грозного. Главный воевода, князь Иван Андреевич Татев, внутренне ненавидя Годунова, вместе с тремя сотнями стрельцов и ополчением из горожан, взяв из Черниговской крепости двенадцать пушек, присоединился к армии Самозванца, который окрыленный первыми успехами и повсюду слыша только радостные крики и хвалу народа в свой адрес, надеялся и далее брать города без кровопролития. Между тем войско Самозванца подошло к Новгород – Северскому, который защищал гарнизон из шестисот стрельцов во главе с окольничим Басмановым. Взять город штурмом не удалось, осажденные отбивали все приступы. Зато Путевиль без боя признал власть Дмитрия, этот город с его каменной крепостью был ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. Там Дмитрия ждал еще один сюрприз, дьяк Ступов передал ему сбереженную им казну, в которой хранились не малые суммы денег, предназначенные на выплату жалования служивым людям.
Войска Годунова стояли в бездействии и в начале декабря на сторону Дмитрия перешли Белгород, Курск, Кромны, Ливны, Елец, Воронеж, Рыльск, Севск и множество других более мелких населенных пунктов. Видя, что положение ухудшается и Россия потихоньку попадает под Польское влияние, Шведский король Карл IX, предложил Годунову военную помощь, но русский царь отказался, уверяя, что опасности нет, и он справится своими силами. Годунов направил послание Сигизмунду III, обвиняя его в нарушении мира, но тот все отрицал, заявляя, что состоящие в войсках Дмитрия поляки и литовцы действуют как частные лица и их действия не одобряются королевской властью, Сигизмунд конечно был заинтересован в ослаблении России.
Вся южная Россия кипела бунтом, повсеместно во всех городах хватали чиновников искренне верных Годунову и представляли на суд Дмитрию, который немедленно освобождал их и с милостью принимал к себе на службу, тем самым, умножая свое войско новыми изменниками. Единственно Басманов в Новгороде – Северском оказывал сопротивление Лжедмитрию, сидя в полуразрушенной крепости, он мужественно отражал одну за одной все атаки неприятеля, ожидая подхода подкрепления и войска Годунова. Годунов, томимый ужасом, отсиживался в Москве. Он еще мог исправить положение вещей, за ним стояли святость венца и присяги, на поле брани Россия не предала бы своего царя, если бы он, лично возглавил войско. Годунов решил иначе, он вручил судьбу свою и своей семьи в руки бояр, которым не доверял, назначил главным воеводой Федора Ивановича Мстиславского, человека мужественного, но более знатного, чем искусного полководца, и отправил рать в Брянск.
Россияне между собой делились мыслями, что сам Бог каким-то чудом спас Дмитрия для правосудия над ненавистным тираном и чем больше слышали об успехах Лжедмитрия, тем неохотней шли на службу к царю, уклоняясь от воинской повинности. Годунов требовал от Мстиславского как можно скорее собрать войско. Обращаясь к боярам, он грозил казнями и лишением имений тем, кто не выставит должное количество ратников, грозил темницею и кнутом нерадивым воинам решившим ослушаться его указа, велел, чтобы все слуги монастырские, годные для ратного дела, собрались под знамена в Брянске для защиты Отечества в трудный час.
Алексей усердно затачивал ножом гусиное перо. Эта операция не очень получалась у него, судя по кучке испорченных перьев, лежащих на столе. Наконец, поглядев на заточку последнего, он остался доволен, обмакнул его в чернильницу и стал, стараясь не наделать помарок, записывать цифры, разнося их по колонкам в лежащую перед ним расходную книгу. Мысленно производя подсчеты в уме, он пытался припомнить все до мелочей, стараясь ни чего не упустить, Алексей записывал общее количество продовольствия и фуража, которое они израсходовали за два месяца. Отдельной колонкой шли расходы на огненный снаряд, цифры были внушительные, за то вся дружина их с Ильей небольшого наемного отряда стреляла без промаха, точно поражая цели на довольно большом расстоянии. Князь Мстиславский, по просьбе Ильи, прислал пушку небольшого калибра, из которой стреляли по импровизированным деревянным мишеням все бойцы отряда, осваивая пушечное дело, а также доводя до полного мастерства точность наводки, грохотом от выстрелов пугая жителей подмосковной деревеньки Горки и доводя этим до неистового лая окрестных собак. Алексей снова обмакнул перо в чернильницу, но не успел донести его до нужной колонки, как большая клякса упала на страницу книги, постепенно расползаясь на бумаге, она на глазах превращалась в жирную кляксу, смутно напоминающую толстого несуразного человечка, который с бумажного листа казалось, словно издевается над Алексеем.