На краю леса мужики обустроили лагерь, в центре которого в кругу костров стоял большой шатер. Илья спешился, отдал коня холопам, а сам, желая немного поразмыслить в одиночестве, направился к удаленному костру.
– Скорее всего, – про себя думал он, – возвращение князя Шуйского ко Двору есть начало великого заговора, который решит судьбу Самозванца. Он сам виноват, подготовил легкую почву для заговора, ежедневно досаждая Боярам, Духовенству и народу, презирая Веру и добродетель. Может быть, следуя другим правилам, он дольше бы удержался на Троне вопреки явным уликам в самозванчестве. А что же Шуйский? – задал себе вопрос Илья. – Князь Василий уже испытал на себе тяжесть оков, лежал на плахе и, наверное, с того времени укрепил еще больше свою ненависть к Самозванцу. И сейчас, веселясь с ним на пирах, продолжает составлять заговор, нити которого уже, наверное, дошли до Думы и, скорее всего, прошли через все ступени Государственной власти. Нужно поскорее возвращаться в Москву, – решил Илья.
Костер догорал, а Илья все стоял и любовался переливающимися языками пламени на углях, но из этого состояния его вывел окрик Дубины:
– Илья! Что ты там стоишь один, присоединяйся к нам.
Илья принял решение, бросив последний взгляд на догорающий костер, он решительным шагом направился к веселой компании охотников.
– Ну что, Илья, выбирай себе рогатину по вкусу, – молвил боярин Сабуров, указывая рукой на сани с арсеналом холодного оружия, предназначенного для охоты.
Илья посмотрел на возок. На нем вперемешку лежали большие и малые копья, к шейке лезвий которых, сыромятными ремнями крепились так называемые поперечницы, выполненные из рога и препятствующие проникновению рогатины глубоко в тушу зверя. Тяжелые копья служили для берложных охот, а облегченные для добивания и охоты вдогонку. Илья подошел к саням, взял в руки большую рогатину, прикинул на весу ее тяжесть и стал внимательно осматривать ее. Наконечник пера в длину составлял сантиметров тридцать пять, широкий, листовидный, с сильно отточенными краями, ширина между которыми была равна примерно сантиметров семь. Мощное древко имело в длину немении двух метров, и в сильных и ловких руках это было грозное оружие. Ратовище было сделано из черемухи, хорошо пропитано смолой, провялено, но не высушено полностью. Поперечница из рога крепилась к перу не наглухо, а подвязывалось на ремне, который проходил через специальную серьгу на насадке наконечника. На нижний конец ратовища, который назывался пяткой, был насажен тупой наконечник.
– Молодец Просветов, – произнес боярин Сабуров, – знаешь, толк в оружии, эту рогатину я для себя приметил, но первым выбор дал тебе, как новичку. Смотрите, братцы, а он еще простачком прикидывался.
Сабуров захохотал, охотники дружно поддержали его, однако, Илья вернул рогатину обратно на место и покачал головой.
– Ты чего, Илья? – удивленно произнес Дубина.
– Ты уж меня прости, Иван, но я считаю, что нет ничего лучше огнестрельной ручницы хорошего калибра и доброго ножа. И то, и другое у меня есть с собой.
– Это ты зря, Илья. В условиях опасной охоты всегда нужно ожидать подвоха судьбы, осечки, промаха или иной напасти. Поэтому- то рогатина, нож, топор да остроушка были и есть всегда верные друзья лихого медвежатника и останутся таковыми надолго.
– И свеже, я бы хотел, если позволите, остаться при своем и положиться на свою ручницу.
– Ну, как знаешь, – вмешался Сабуров, дело хозяйское, уговаривать не станем, только не лезь впереди нас со своею ручницей. Ну что, вперед, орлы, время поджимает.
Охотники разобрали рогатины, и, следуя за псарями, которые, держали на привязи собак, углубились в лес. Илья шел, рука об руку с Дубиной, который по дороге до берлоги посвящал его в тонкости медвежьей охоты.
– Охота с рогатиной на берлоге в зимнее время осуществляется с собаками, – начал свой рассказ Иван Дубина. – Нужно самому испытать или хотя бы раз увидеть охоту, чтобы понять всю ее увлекательность. Она дает возможность в разных положениях и в разных настроениях долго и близко наблюдать зверя и требует от охотника сильного, продолжительного, а главное осмысленного движения, при котором забывается время и не чувствуется утомление. Для охоты с рогатиной необходимо обладать большим хладнокровием и сообразительностью. Все это приобретается навыком, но и природные способности человека имеют для этой охоты большее значение, чем при всякой другой. Существует мнение, что, приняв зверя на рогатину, охотник должен удерживать его на ней чуть ли не до последнего момента издыхания медведя. Но это не так. Если бы вообще результаты охоты с рогатиной зависели исключительно от большей или меньшей силы охотника, то это противоборство человека со зверем, во-первых, давно бы исчезло из-за большого риска, а во-вторых, если бы продолжали колоть зверя, то зверя мелкого, от четырех до шести пудов. Между тем, достаточно взглянуть чудовищные медвежьи шкуры на ярмарках, чтобы убедиться, каких великанов сажают на рогатины, так как все шкуры, за редким исключением всегда колоты, а не стреляны…
Под лай собак охотники подошли к первой берлоге и разбились на номера. Прежде чем дать команду о начале травли псарям, Иван Дубина подошел к Сабурову и обратился к нему:
– Кто колоть будет, Владимир Николаевич?
– Конечно я, или у тебя есть на этот счет сомнения?
– Я не сомневаюсь в твоей доблести боярин, но зверь, что лежит в спячке здесь, – Дубина указал рукой на берлогу, – матер и огромен. У нас на примете еще три берлоги есть, там зверь помельче.
– Я не первый раз на медвежьей охоте, – высокомерно ответил Сабуров, – и не одного медведя за свою жизнь насаживал на рогатину. Колоть медвежат дело не хитрое и удел слабых, а встретиться в бою, один на один с лесным исполином, это дело чести для настоящего мужчины. Я первым буду и точка. Давай, пускай собак.
Сабуров покрепче ухватился за ратовище и направил наконечник копья в сторону берлоги. Псари спустили с повода разъяренных собак, которые дружным лаем кинулись в берлогу. Собачий визг и рычание разъяренного зверя слились в единое целое. Под натиском собак и ответных действий разбуженного медведя, берлога сначала зашевелилась, а потом заходила ходуном. Единоборство дикого зверя с собаками некоторое время продолжалось внутри, но затем, лесной исполин не выдержал, пространство тесной берлоги не давало ему достаточно места, чтобы как следует наказать потревоживших его обидчиков и он, стараясь вырваться на свободу из плотного собачьего кольца, стал прорываться наружу.
Илья внимательно наблюдал за происходящим. Кто хоть раз видел, как потревоженный, разъяренный медведь покидает берлогу, тот никогда не забудет этого. На всякий случай Илья взвел курок и держал руку на ручнице, заткнутой за поясом. Окруженный плотным кольцом назойливых собак, огромный медведь отбивался от них. Псари внимательно следили за травлей, чтобы в нужный момент подоспеть вовремя, отозвать собак и направить зверя на охотника. Но не все собаки выбрались на поверхность из душной берлоги, пара из них, жалобно скуля, осталась лежать там. Под мощными ударами лап лесного великана, еще одна отлетела в сторону с перебитым позвоночником, другую, хозяин леса ухватил зубами, мотая головой из стороны в сторону и помогая себе лапой, он разорвал ее на части. Укусы собак сильно досаждали ему и, в конце концов, терпению лесного исполина пришел предел. Встав на задние лапы, готовый защитить себя и пойти в стремительную атаку, он издал протяжный рев, в котором выражались боль, испуг, любопытство и неудержимая агрессия загнанного дикого зверя. В этот момент собаки отпустили его, попятились назад, продолжая нахраписто лаять. Псари начали отзывать их, и разъяренный лесной исполин, освободившись от назойливых шавок, остался один на один с охотником.
Внешне боярин Сабуров выглядел спокойным. Сделав несколько шагов в сторону огромного медведя, боярин поднял рогатину, направляя на того наконечник копья в область сердца. Не видя ни кого, кроме человека, поднявшийся на дыбы медведь, стремительно бросился на обидчика. Сильный удар рогатиной на какой-то миг остановил его. Длинное лезвие вошло в тушу. Сабуров упер ратовище копья в землю, и медведь, наваливаясь всей своей массой на лезвие, обрушился на смертоносную рогатину. Толи глаз подвел боярина, толи ратовище рогатины уперлось в землю под небольшим креном, толи медведь был слишком норовист, но вышло так, что раненный зверь, ударом лапы разнес древко копья на несколько частей и, опустившись на землю, низко склоняя голову, стремительно бросился на Сабурова. Боярин попятился назад, быстро отступая шаг за шагом но, зацепившись ногой за припорошенный снегом сук, не удержав равновесия, упал на землю. События развивались столь стремительно, что ни один из охотников не смог по-настоящему быстро отреагировать и придти боярину на выручку. Оценив ситуацию лежа на земле, и видя, что его положение поистине безнадежно, боярин выхватил из ножен большой охотничий нож и, ожидая броска разъяренного зверя, готовился уже встретить свою смерть. Илья ближе всех находился к Сабурову. В уме посчитав комбинацию, внутренне чувствуя, что смертельная игра между диким зверем и охотником зашла слишком далеко и удача склоняется не в пользу последнего, Илья выхватил из-за пояса ручницу и, прицелившись навскидку, спустил спусковой крючок.