Джек провел его наверх, в небольшую комнату с кривыми стенами, где на полу сидели два плешивых младенца, одетые в свежие платьица. У них были бледные, круглые лица и в центре каждого торчал необыкновенно длинный, острый нос, делая их чрезвычайно похожими на репки. Рассматривая Стивена некоторое время, они, несомненно, нашли его неинтересным, скучным, даже противным, и их взгляды перенеслись на другие предметы практически одновременно. Их можно было бы принять за странных старичков или вообще представителей другого вида.
— Замечательные дети. Надо было раньше с ними познакомиться.
— Я не могу их различать, — пожаловался Джек, — ты не представляешь себе, какой гам они могут поднять, если что-то делается не по-ихнему! Справа, по-моему, Шарлотта.
Джек уставился на них, они на него. Не мигая.
— Что ты думаешь о них, Стивен? — Джек со значением постучал себя по лбу.
Стивен вошел в профессиональную роль. Он принял несколько десятков новорожденных в студенческие годы в Ротунде, но с тех пор практиковал исключительно среди взрослых, и мало кто из его коллег был настолько плохо подготовлен к стоящей перед ним задаче. Однако он поднял их по очереди, прослушал сердце и легкие, открыл рты, заглянув внутрь, согнул и разогнул конечности и подвигал пальцем у них перед глазами.
— Сколько им?
— Ну, уже довольно большие. Мне уже кажется, они тут были всегда. Софи знает точно.
Софи вошла, и, к радости Стивена, оба маленьких создания тут же утратили свой неизменный стариковский взгляд, они заулыбались, зашевелились, заморгали радостно, просто маленькие человеческие личинки.
— Тебе нечего о них беспокоиться, — заметил Стивен, когда они с Джеком шли полями к ожидающему их обеду, — все с ними будет в порядке, возможно, в конце-концов, ты увидишь пару фениксов, со временем. Но прошу тебя, не веди себя так, как те болваны, что подбрасывают детей в воздух. Это может сильно повредить, нарушить умственное развитие, а ведь девочкам, когда они вырастают в женщин, интеллект нужен куда больше, чем мужчинам. Это ужасная ошибка — подбрасывать детей к потолку!
— Боже правый! — воскликнул Джек, останавливаясь, — ты ведь мне этого не говорил? Я-то думал, им нравится взлетать вверх — они смеются и кричат, прям как люди. Никогда больше не буду так делать. Хотя они всего лишь девчонки, мочалки несчастные.
— Странно, что тебя столь волнует вопрос их пола. Они твои дети, плод твоей любви, твоя плоть и кровь. А мне кажется, не только из-за «мочалок», что ты разочарован, именно потому, что это девочки. Для них-то это, пожалуй, несчастье — ортодоксальные иудеи ежедневно благодарят своего Создателя, что они не родились женщинами, и мы можем повторить это за ними — но объясни, тебе-то что за разница? Твоя цель, как я понимаю, продление рода — а в этом деле девочка надежней мальчика, не так ли?
— Возможно, это глупое предубеждение, но, сказать правду, Стивен, я так ждал парня! И иметь даже не одну девчонку, а двух… Я бы не хотел, чтоб Софи догадалась об этом, но это такое разочарование! Всем сердцем мне хотелось мальчишку, я все уже продумал для него. Я бы взял его в море в семь или восемь, с хорошим наставником на борту, чтоб дать ему основы математики, и, черт с ним, и со священником, для всяких красивостей, латыни, морали и прочего. Он бы говорил по-французски и по-испански так же хорошо, как ты, Стивен, а я бы учил его судовождению. Даже если я буду без корабля еще годы и годы, я знаю кучу капитанов и даже адмиралов, которым я мог бы доверить его. У него бы не было недостатка в друзьях на службе, и, не получи он до того заряд в голову, я бы увидел его пост-капитаном в двадцать один или двадцать два. Может, я бы успел увидеть его под его собственным флагом. Я могу помочь парню в море, и море — это все, что я знаю. А что мне делать с кучей девиц? У меня для них даже приданного нет.
— По закону среднего велика вероятность, что следующим будет мальчик. И тогда ты сможешь воплотить весь твой тщательно продуманный план.
— Нет никакой вероятности. Совсем. Ты никогда не был женат, Стивен, а я не могу объяснить, лучше не будем этого касаться. А вот и проход в изгороди, уже видно «Корону».
Они пошли по дороге, молча. Стивен размышлял о родах Софи, он сам не присутствовал, но знал от коллег, что они были необыкновенно трудными и долгими. Плохое начало, и хорошо еще, если обошлось без внутренних повреждений. Он также думал о жизни Джека в Эшгроу-коттедж, и, стоя у камина в «Короне», прекрасной гостинице на Портсмутской дороге, он сказал:
— Итак, если говорить вообще, то мы можем сказать, что все моряки, после многолетней неестественной монашеской жизни на борту мечтают о земле, как об Аркадии, о непрерывном празднике, но, увы, их ожиданиям не суждено сбыться. То, что сухопутная крыса воспринимает как должное, ежедневный круговорот: домашние неурядицы, дети, долги и заклады, моряк воспринимает, как крушение мечты, жестокое наказание и покушение на его свободу.