“Не хочу в школу, хочу быть певицей”, таинственно сообщила ему Айлика. “Школа — это даже для певицы важно, а то всякий тебя обмануть сможет”, убеждал ее Неймо.
Скоро приполз донельзя довольный папа, уселся к Райниху на коленки и принялся ему нашептывать, тараща глаза и показывая некие размеры. “Ах, ты ж блядь!” — восхищался его рассказами Райних. “Скоро мы будем дома, — успокаивал себя Неймо, косясь на них. — И там они не осмелятся на свои выходки”.
***
Встречающий их Дитте окаменел лицом, увидев Райниха:
— Ты что, бил его?
— Что? — Неймо оглянулся на родича, красующегося перед Лиссой. — Нет, старший, это он с местными подрался.
— А, ладно тогда, — Дитте оторвался от брата и опустил взгляд на розовых котят: — Они тирроганский понимают?
— Несколько слов, — Неймо нервно пригладил растрепавшуюся гривку Димира. Дитте улыбнулся, заметив этот жест:
— Хорошие котята. Поехали уже, дома о своих похождениях расскажете.
А позже, услышав подробности, Дитте лишь покачал головой:
— Зачем же ты это сделал, Неймо.
— А разве у меня был другой выход? — упрямо набычился Неймо.
Дитте посмотрел на Райниха:
— А разве нет?
— Я договорился! — засмеялся тот. — Уже договорился, что за двойной выкуп они не станут требовать участия в обряде этом, свадьбе, — последнее слово он растянул с явным удовольствием. — Но мелкий — херакс! Вылакал за раз целый рог вина и пошел на алтаре кувыркаться, я и оглянуться не успел. Местные очень, очень расстроились, что денежки уплыли, — он со значением потрогал свой синяк.
Неймо смотрел на него, закусив губу. Боже, что за помрачение разума помешало ему самому торговаться тогда? Южане же обожают это дело…
— Да, — сказал Дитте, — или можно было вспомнить все же о королевском законе, и на основании временной опеки, этого вашего бракча, принять котят в прайд… Правда, это заняло бы времени. Адвокаты. И мне лететь бы пришлось.
— Да, — согласился Неймо, глядя на бледно-голубое небо в просвете беседки. — Я анацефал.
Райних развеселился, а папа жалостливо сложил бровки домиком: “Что ты, сынок…”
— Нет, — Дитте хлопнул его по плечу, — молодой просто, впредь умнее будешь.
— Зато дешево все обошлось, — заметил Райних. — Да и котятам твоим вроде свадьба понравилась.
— Да, — Неймо потер глаза. — Для них это очень важно, чтоб все по божескому закону…
— Удивительно, что наш закон признает это извращение, вечный союз, — с осуждением произнес Дитте.
— О, это поразительный юридический выверт! — оживился папа и забрался на скамейку, привлекая внимание. — Я выяснял, одна из признанных конфессий Великого Королевства является родственной религии южан. И некоторые их обряды имеют официальную силу, представьте себе!
— О, значит, и у нас есть свадьбы, — Райних потянулся к Дитте, но тот оттолкнул его лапу:
— Можешь идти, поучаствовать во всех.
— Что, почему? — на морде Райниха отразилось искреннее недоумение.
— Ты же поехал туда с девственниками развлекаться? Давай, братишка, вперед, в Тиррогане их тоже навалом, — Дитте направился на выход.
— Но я же ничего не сделал! Ни с кем, кроме Энкема… — потрясенно воскликнул ему вслед Райних, но Дитте ушел, не оглядываясь, и синий кот добавил уже совсем тихо и растерянно, словно для себя: — Даже с миротворцами не трахался…
Глядя на горестно застывшего своего вечного соперника, Неймо не почувствовал удовлетворения, он лишь подумал о том, с какой легкостью Райних оправдал себя и забыл все, чего не было. И верно ведь, раз не сделал, так не виноват, что тут париться… Ему было неловко тут находиться, но Райних загораживал выход, печально разглядывая свою руку, ту, что Дитте оттолкнул.
— Неймо, что это, паразиты?!? — вдруг взвыл Райних, и папа, подбирающийся к нему, чтоб приластиться, испуганно метнулся в угол.
Неймо внимательно исследовал точки между его пальцами:
— Да, клещи.
— Вот блядун, чем ты меня еще заразил? Презервативами-то хоть пользовался, а, Энкем?
Папа жалобно прижал уши.
— Теперь в карантине клиники придется сидеть? — уныло спросил Райних.
— Достаточно дальнего домика в саду, — ответил Неймо, размышляя о том, что надо провериться самому и сделать полное обследование котятам…
***
Тем же вечером Неймо пришлось выставить розовых котят из своей спальни. А на следующий день они пробрались к нему снова, жалобно мяукая: “мы просто рядом полежать, пусти, господин…” На третий вечер он сдался и остался в их спальне, лежал с ними в кровати, болтая, пока те не заснули, потом только к себе ушел. Позже он услышал, как Айлика говорила брату: “Ничего, вот станет нам по пятнадцать, и не отпустим его, не расстраивайся”.
Неймо носился, хотел устроить их в школу, где будет частичное преподавание на южном наречии, есть же у них эмигранты? Значит и школы должны быть.
— И не вздумай, в нормальную школу их отдадим, в нашем районе, — сказал Дитте, узнав о его планах. — Пусть растут истинными тирроганцами. А язык им легко дается, я смотрю.
Неймо усмехнулся: его розовые котики тайно, как им казалось, враждовали с синими котятами и вовсю уже с ними переругивались. Пятерняшки были на три года младше, но по росту уступали хрупким южанам не так уж много, к тому же были крепко сбитой бандой — среди них был мелкий альфа. Бесконечные детские подлянки живо напоминали его собственную давнюю вражду с Райнихом, и Неймо как никогда сочувствовал теперь Дитте.
— Как ты нас терпел, старший?
— Забавно было, — с легкой грустью улыбался Дитте, так и не помирившийся с братом.
Да, папа с Райнихом излечились от своих паразитов и парочки позорных болезней за четыре дня, но синий кот так и остался жить в садовом домике, заявив Неймо: “Он не хочет меня видеть”. Дитте не навестил их ни разу там. А папа переселился обратно и мучился теперь неимоверно: альфа не обращал на него внимания, обиженный Райних ударился внезапно в целибат, Чинэ-ли все еще была в Гжаре, только Лисса иногда чесала за ухом. А гулять белый котик при альфе опасался.
Впрочем, папа живо компенсировал невнимание к своей особе, и одним солнечным утром Неймо за завтраком увидел в газете собственную фотографию — алтарь, свадьба, розовые полуголые котики. Все смазано и без лиц, но уж собственный позор он не узнать не смог.
— Отец, как ты мог! Ты хоть о детях подумал? — заорал Неймо, вскакивая, и папа, роняя стулья, сиганул от него в окно.
— Да, зачетно отпиарил, — смеялся Райних. — Хотя там фотографии и поудачнее были.
— Ты… — Неймо сжимал кулаки, не находя слов.
— Успокойся, — Дитте хлопнул ладонью по столу. — Да, статейка грязная, как обычно, но тебя лично там не узнать.
Неймо, все еще кипя от злости, прочитал злосчастную статейку несколько раз. И под конец даже смирился с судьбой. К тому же и папа писал так жалобно, что прямо сердце кровью обливалось: и про горемычную судьбу гжарских беженцев, вынужденных надругаться над собственными религиозными обычаями и торговать детьми, лишь бы выжить. И про аукционы девственников на дискотеках, и про похабных тирроганских туристов, позорящих Отечество…