— Доверяю, — здесь, так далеко от дома, почти в центре старой гжарской столицы это было так естественно. Неймо залез на скрипнувший изъеденный жуками подоконник и протянул Раззуку руки. Наконец удалось устроиться, свесив задницу в проем окна.
— Давай, делай свое дело. А то я устал тебя держать, — Раззук хохотнул, а он все никак не мог в такой позе. “Что я здесь делаю”, — запоздало подумал Неймо, — “Надо было пригласить его к себе, там же вода круглосуточно и климат-контроль, хоть какие-то удобства. А здесь мы как рыбы в аквариуме… и срать приходится на весу… как рыбе…”
***
А потом Неймо пришлось работать, не покидая миссии две недели подряд, снова начались волнения, много раненых гражданских, и внезапно эпидемия. Раззук вдруг исчез где-то посреди этого хаоса, а когда Неймо смог вырваться и сходить к нему, то нашел его обдолбанного, квартира изгажена и заблевана, и несколько розовых полосатых котиков бессмысленно бродят и тычутся. К нему приползла совсем юная кошечка и принялась просить дать пососать. Это было невыносимо. Раззук сидел на окне и поводил лапами, словно пытался забраться по невидимой лестнице. Неймо в очередной раз забрал и запер паршивого кота в миссии.
На этот раз, впав в отчаяние и наплевав на “мягкий выход”, Неймо стал сразу колоть Раззуку заменитель, а тот жаловался, что от “фуфла” ломит хвост и лапы, а еще в позвоночнике зудит. Но все равно же чистого сейчас не достать, не та обстановка…
— А под хвостом не зудит? — спрашивал Неймо, проводя рукой по влажной от пота щели, не то, чтобы ему хотелось, да и не смог бы он сейчас ничего особенного, переутомление. Просто приятно, свой котик, любимый, и каждый миг с ним рядом наполнен каким-то смыслом… мучительным.
— Не зудит, — отвечал Раззук, поджимая хвост и опуская уши, — у меня от твоей дряни все вымирает.
— Терпи, пройдет. Или опять?..
— Нет-нет, обещаю, на этот раз — стопудово, обещаю, ни за что не притронусь… — голос розового котика все слабел, он сворачивался клубком, шепча уже совсем неслышно свои обещания.
Неймо встал и ушел ополоснуться, как тот затих. Под душем он застыл, навроде сломанного робота, и очнулся только, когда вода, захрюкав, вдруг стала ржавой. Он с омерзением вытирался салфетками, на них оставались пятна, похожие на старую кровь. В зеркале отражался грязный, злобно взъерошенный кот, совсем не похожий на того сияющего белизной неку, что смотрел оттуда полтора года назад…
…Тогда он работал после окончания Университета в клинике с родичами, в отделе паразитологии, штудировал по вечерам труды по тропической медицине, и все ждал ответа из Организации Целителей Веры. И дождался. Ему предложили на выбор Южный Гжар, разрываемый гражданской войной, или уныло-нищее Королевство Ляутан.
— Езжай в Ляутан, мелочь, там раздолье паразитологу, рядом с болотами-то, — снисходительно посоветовал ему Райних, гамма их клана и тоже доктор. Только проктолог. Голову наглый, как все гаммы, кот уложил на колени альфе, а остальными частями тела занял весь диван.
Неймо сбросил его ногу, получил в отместку хвостом по заднице и занял отвоеванное место.
Райних сел и принялся оскорбленно шевелить ушами — измышлял гадость, не иначе. Неймо лишь усмехнулся: драгоценный родич был братом их любимого альфы, а оттого походил на того, словно отражение в синем зеркале. Отражение яркое и беззаботное, как бабочка… и такое же безмозглое — во всем, что не касалось его профессии.
— Я хочу в Гжар, старший… позволишь? — спросил Неймо, глядя в ледяные глаза Дитте, их альфы. Тот усмехнулся:
— На приключения потянуло?
— Нет! — пылко возразил он. — Как ты не понимаешь, ведь там врачи нужнее всего, неки каждый день умирают, а ехать туда мало кто едет…
— Да, — захихикал Райних, — я слышал, что там пучок шлюх за банку тушенки идет. Хорошее место выбрал, мелочь.
Неймо гневно вскинулся, а Дитте щелкнул брата по синему уху:
— Уймись. Неймо — правильный кот и не изменит себе.
Райних, глумливо фыркая, ушел во двор играть с котятами, а они с Дитте тогда еще долго говорили. Обсуждали планы Неймо и обстановку в Гжаре. “Не стоит надеяться на оружие, оно ничто против своры бандюг, — говорил альфа, — но сделай разрешение на него, вдруг можно будет носить… хотя… за это могут и разобраться на месте, если остановят. Обязательно узнай, как приедешь — как там выживать. И выживи, малыш, мы ждем тебя.” Неймо благодарно прижимался щекой к его ладони, старший всегда чувствовал, что ему на самом деле необходимо…
…Я все делаю правильно, сказал он своему замызганному отражению. Я вылечу Раззука и заберу из этой кошмарной страны, приведу в прайд, он обязательно понравится Дитте, Раззук ведь такой умный, когда не обдолбанный. У меня все получится, не может не получится, ведь я так люблю его.
========== Глава 2 ==========
***Ржавчина
Гжарцы были другой конфессии и верили не в того бога, что тирроганцы со всем остальным приличным нечеством. “От того все ваши проблемы”, часто думал Неймо, сталкиваясь с очередным примером местной ереси и извращения. Но, разумеется, ни разу не сказал этого вслух, из корректности. А Раззук говорил ему, что, как ни называй Творца — все едино, и все эти обычаи и различия — лишь восхитительные орнаменты жизни.
“Что еще в жизни есть, кроме этих орнаментов, — смеялся над ним Неймо. — Уберешь их, и ничего не будет. Ни церквей, ни школ, ни больниц, ни климат-контроля. Ни посрать по-нечески, ни пожить”.
“Глупый кот”, — улыбался в ответ Раззук и не спорил, лишь лениво целовал его спину и гладил у хвоста.
Они спали на крыше миссии, и огромные звезды светили на них ярко-ярко, побуждая говорить о вечном.
В гжарской столице царило затишье, и в одну из таких ночей они тискались и кувыркались в своем любимом месте, у них было так много сил благодаря этому затишью. И Неймо в очередной раз опрокинул на себя розового котика, задрал на нем рубашку и принялся покусывать твердые его сосочки. И от резкого движения рубашонка треснула, а из потайного кармана вывалился пакетик с концентратом. И порвался, порошок разлетелся, обсыпав их мордочки, и гривки, и влажные тела.
— Что это? — сурово нахмурился Неймо.
— Это… ребята просили передать, — Раззук виновато прижал уши, а Неймо взял его за подбородок, изучая глаза.
Они были чистые, зрачки реагировали нормально.
— Надеюсь, не в миссию кому-то “передать” просили?
— Нет, что ты…
Они все еще лежали, переплетясь всеми пятью конечностями, часто дышали, не сводя друг с друга глаз, только теперь Неймо нависал сверху. И, сказав “завязывай с этим”, он лизнул Раззука в висок, проводя языком вдоль полоски, ощущая солоноватый вкус его пота и морозный — кокосового порошка.
Конечно же, Неймо доводилось баловаться наркотиками — раза три веселой кислотой на столичных дискотеках, а еще они несколько раз курили с друзьями — на посиделках в барах и вечерами в горных походах. Но кокос он попробовал в первый раз, и это было совершенно непохоже на искусственное веселье или расслабленность, даруемые легкими веществами. Это было похоже на ледяное дыхание вечности. Небеса стали бездонными, воздух — кристально-прозрачным, а краски — такими насыщенными и глубокими, как будто стремились выразить внутреннюю суть вещей.