- На уме-то у него мир с нами, а еще он знает, что несколько лет назад моя миссия в Вене потерпела неудачу. Сейчас османы не в том положении, чтобы пренебрегать государями московскими. Вот визирь и дал нам понять, что 'враг моего врага - мой друг'.
Хотел Лисица еще о чем-то спросить Никиту, но помешало возвращение визиря. Выглядел Сулейман-паша обеспокоенным, даже сбитым с толку. Слуги и знакомый кетхюда, испуганно теснились в сторонке.
С гостями визирь вновь заговорил по-гречески и негромко, явно не от желания им польстить.
- Не стану скрывать, случившееся весьма печально для меня. Смерть негодяя может сильно повредить моему положению, - визирь посмотрел на подьячего со значением - тот понимающе кивнул.- Я бы хотел обратиться к вам с просьбой, и коль скоро вы не откажете мне в ней, то и прочие наши дела разрешатся к обоюдному удовольствию.
- Вы ведь говорите о пойманном шпионе? - на всякий случай уточнил Никита Алексеев.
- Да, верно, - подтвердил догадку русского посла великий визирь.
- Но... - Никита потер глаза, уставшие от яркого света. - Вы говорили, что пойманный был родственником вашей уважаемой супруги?
- Так и есть! Но бросать в тюрьму я его не стал не поэтому. Имена прочих изменников... Глухонемые дильсизы служат только самому султану, а сведения о подлых предателях я не доверю никому, пока каждый из этих презренных шакалов не будет пойман. Шпиона я приказал запереть здесь, во дворце, страже запретил пускать к нему кого бы то ни было... Кроме... Да, кроме моей жены. И что теперь я скажу тестю? Ведь евнух, иблис бы его побрал, наверняка, доносит ему о каждом моем шаге.
- А со шпионом-то что случилось? - вмешался в разговор Лисица.
- Наверное, отравлен. Если желаете, посмотрите сами, стража проводит вас. А я подожду здесь, - визирь устало опустился на подушки и жадно приник к поднесенному слугой кубку.
Следуя за стражниками по переходам дворца, Иван Лисица принялся расспрашивать своего опытного товарища.
- Неужто, визирь подозревает собственную жену? Я так разумею, открыто об этом он нам сказать не может, но... К тому же мне и вовсе странно, что он настолько нам доверяет. Мы же для него гяуры, разве не так?
- Ваня, мы не просто гяуры, нас вроде и нет здесь. Дело наше касаемо только православной церкви, и для османов оно ровным счетом ничего не значит. А то, что Сулейман-паша хочет мира между державами нашими, по крайней мере, пока у Османов на границах спокойствия нет, так о том деле не каждому знать надобно.
- Это понятно, - невесело усмехнулся Лисица.
- Великому визирю сейчас ох как не просто, - продолжил подьячий, - смерть шпиона, который еще и родственник тестя - важного в империи человека, заставляет Сулейман-пашу быть очень осторожным. Он не может доверять никому во дворце, потому что у каждого его слуги, даже самого преданного, могут быть свои интересы. А наши интересы - вот они, все в посольской грамоте прописаны. Но насчет супруги визиря ты прав, даже тень подозрения, павшего на нее, может стоить Сулейману-паше положения и даже жизни.
Наконец стражники привели их к дверям, за которыми в заточении сидел узник. Иван Лисица сморщил нос и бросил:
- Фу-у-у, чуть в сторону от покоев, так везде грязь да срам!
В комнате, ничуть не похожей на тюрьму, было довольно уютно, небольшое окошко выходило не на хозяйственный двор, а неприятные запахи не беспокоили. Мертвец лежал возле окна, рядом с ним - железный стакан, а напротив, на столике, красовался кувшин на подносе. Никакой снеди или другого питья в покое не было.
Никита осмотрел мертвого, потом принюхался к кувшину с еще прохладным шербетом.
- Хм, с мятой и лимоном, мы такой же пили с визирем. И похоже, больше никого убить не хотели. Если яд был в кувшине...
Подьячий поманил рукой стражника. По-турецки скороговоркой что-то объяснил - Лисица, не столь изрядно знавший язык лишь с пятого на десятое понял своего товарища. Затем Никита Алексеев со строгостью в голосе, будто имел на то право, допросил начальника стражи.
Тот, потея и трепеща, клятвенно заверил, что к узнику приходили только сама жена визиря с другой женщиной, несшей поднос с шербетом, а их сопровождал евнух. Стражники отперли дверь, после этого из уважения к госпоже отошли немного поодаль, отвернувшись в другую сторону. Госпожа пробыла у несчастного не более пяти минут, потом все трое ушли.
Через какое-то время, наверно, и получаса не прошло после ухода госпожи, стражник заглянул, увидел, что узник корчится возле окна на полу. Прибежал начальник стражи, но несчастный уже не мог говорить и вскоре задохнулся.
Когда начальник стражи завершил рассказ, прибежал его подчиненный и сообщил, что выполнил распоряжение подьячего, которого в его пышных одеждах принял за важного вельможу. Крыса, напоенная шербетом, умерла, цепенея, пока не задохнулась. Все произошло довольно быстро.
- И что будем делать? - спросил Иван. - Выходит, что яд шпиону принесла супруга визиря?
- Это первое, что подумает каждый. Как-то слишком явно и слишком просто.
- А не может это быть... Не знаю, затеей самого визиря? В чем тогда его умысел?
- Ты хочешь сказать, что визирь был заинтересован в смерти пленника. В такой смерти, с которой не свяжут его самого?
- Я сужу по-простому - как вижу. - Лисица пожал плечами.
Подьячий задумался.
- Что же, и так может быть, но тогда надо бы нам испытать великого визиря.
Посланники вернулись к визирю и поведали ему короткую повесть об отравленном шербете. Сулейман-паша нахмурился и спросил гостей об их намерениях. Но то, что услышал, повергло его одновременно и в ужас, и в негодование.