— Ты чё, ты чё?! Ты чё, голая?!
— Голый — это ты, а я в нижнем белье, — вздохнула я. — Смотрите, какой трепетный нашёлся.
Рядом с узкой односпальной кроватью — ничего общего с роскошной кроватищей верлады Алазии, если я правильно запомнила имя преподавательницы в теле, ставшей жертвой дурацкого розыгрыша — не имелось никакого мягкого коврика, и мои ноги опустились прямо на холодный пол. Коврика не было, зато рядом стоял стул, на котором было аккуратно развешено длинное платье, довольно унылого цвета тёмной охры. Под стулом притаились скромные коричневые туфли. А это… Это же мой чемодан! Один из двенадцати.
И на него приклеена записка. «Аванс».
Мрак…
Я встала в полный рост, запахнула на груди одеяло, парня перекосило, он сделал ещё шаг назад, запнулся о лежащую на полу стопку книг и рухнул на пятую точку. К счастью, брюки на нём имелись.
— Поверь, я рада не больше, чем ты, — сообщила я. — Просто ваш ректор — мстительный придурок, вот и решил поселить меня сюда.
— А ты чего ожидала? Все люди придурки. Ненавижу людей! Но особенно баб! Все вы, бабы, одинаковые! Губы надуете, сиськи вывалите на всеобщее обозрение — и ждёте, что весь мир падёт к вашим ногам! — парень неуклюже поднялся, потирая ту самую ушибленную точку. О, свет благой, и вот с ним мне придётся жить?!
Книги были повсюду. Книжный стеллаж между двумя односпальными кроватями просто ломился от книг. На кровати моего неприветливого соседа тоже стопочкой высились толстые и явно потрёпанные жизнью фолианты.
— А все женщины — бабы или есть счастливые исключения? — поинтересовалась я, озираясь в поисках уголка уединения. Подтянула к себе багаж. Так… нижнее сменное бельё есть… уже хорошо.
Плохо, что кто-то очевидно копался в моём чемодане и выбрал этот явно не случайно! Так… это что за бутылёк? Содержимое ярко-алого цвета, брр, надеюсь ректор не подсунул мне вино или ещё какую-нибудь гадость, чтобы потом отчислить меня по липовому предлогу. Явно не мой, содержимое своего багажа я знала прекрасно. Да тут ещё и записка… «Смыть боевой раскрас». Вот урод, и не лень ему было время тратить! А это…
Я извлекла из чемодана тщательно перевязанную тяжёлую каменную шкатулку и почувствовала, как на душе потеплело. Вроде бы даже не открывали. Вот только куда её деть? Под подушку? Интерьер комнаты не внушал оптимизма: вот ещё один шкаф, видимо, предназначался для одежды, два стола, две кровати, два стула, на одном из которых кучей были набросаны какие-то мятые вещи… В целом, парнишка-человеконенавистник явно не утруждал себя уборкой. Подумав, я сунула шкатулку под подушку. Станет ли больной на всю голову сосед рыться в моих вещах или побрезгует «бабскими штучками»? Это покажет только время. К тому же я рассчитывала вскоре сменить место жительства на более подходящее, желательно, с соседкой. Эстей обещал приглядывать за мной, вот пусть и даст по шапке кому следует. Иначе в легенду о могущественном покровителе попросту никто не поверит!
Сосед тем временем поднял глаза к потолку и благоговейно произнёс — это можно было считать ответом на мой последний вопрос:
— Мама!
— Ну, хоть что-то. Ладно, я пойду оденусь. Где тут туалет? И куда можно положить чемодан?
— Эй, ты чё, ты чё… ты тут реально останешься, что ли? — забеспокоился парень. — Жить?! Прямо тут, насовсем?! Я не хочу!
— Я останусь, пока ваш дебил-ректор не сменит гнев на милость. Можешь поспособствовать, если знаешь, как на него воздействовать. Впрочем, будь осторожнее в высказываниях, а то, возможно, именно тебе придётся отсюда убраться. Ненавижу мужиков, мужланов и вас, недомужиков, тоже! — выдала я.
— Почему это я недомужик?! — обиделся черноволосый.
— Ну, ты на себя-то глянь. Хлюпик, волос на груди нет, рёбра торчат, мышц нет, руки как цыплячьи лапки, ноги как спички, — разошлась я. — Увидел девушку полуголую, красивую, беспомощную, уже в постели, нет, чтобы воспользоваться ситуацией — запищал, будто тебе яйца отдавили. А может, их вообще нет?!
— Кого?! — парень уперся спиной в стену и продолжал теперь ползти по стеночке в сторону двери. Осознал и покраснел. — Сама ты…
— У меня-то точно нет. И вот насчёт тебя отныне есть сомнения. А ну, покажи, проверим! — я шагнула к нему, парень заорал, точно его режут, схватил со своей кровати нечто мятое, видимо, рубашку, и пулей метнулся к двери.
Я покачала головой.
Нервные здесь все какие-то, что преподаватели, что студенты. И ректор придурок.
А туда же — элитная Академия, элитная Академия!
Я умылась, оделась — отчего-то было приятно ощущать дорогое тонкое бельё и чулки под скромной студенческой формой самого простого покроя. Чуть подумав, распустила волосы. Очень хотелось посмотреться в зеркало, но сосед, очевидно, причёсывавшийся пятернёй, такой полезной штукой не обзавёлся.
Что ж…
Расписание у меня уже имелось, как и часы — к счастью, последние лежали в кармане того платья, в котором я приехала, а не в чемодане. Судя по всему, сейчас следовало идти на завтрак. В сегодняшнем расписании занятий ректора с его «теорией и практикой алхимагии» не было — не знаю, к счастью или нет, а вот верлада Алазия Берт с загадочной спагиромагией, увы, была. И надеяться на то, что о ночном происшествии она не вспомнит, не приходилось. Полтора часа лекции, два часа практики… Какой ужас.
Я выбралась из своей комнаты довольно поздно — во всяком случае, мне повезло никого не встретить в общежитии — пустые коридоры, вереница запертых дверей. Ради интереса я попробовала открыть одну из них и преуспела — магической защиты не стояло, обычный замок. Комната была похожа на нашу, как сестра-близняшка, разве что бардака и беспорядка в ней было в два раза больше.
Мужчины, что с них взять. Пожалуй, нет повода огорчаться из-за того, что честный и законный брак мне не светит. Лучше уж одной, чем вот с каким-нибудь таким… Я старалась отвлечься, но томительное тревожное беспокойство скручивало внутренности изнутри, вскоре к нему присоединился и голод: мне всегда хотелось есть в сложные и нервные моменты жизни. Строить из себя высокомерную, меркантильную и не обременённую интеллектом стервочку оказалось не так-то сложно (особенно в плане интеллекта), вот только не уверена, что эта тактика сработает с ректором. Уже не сработала. Возможно, Эстей сложил о нём неверное впечатление… А кроме того, я действительно ничегошеньки не знаю о здешних предметах. Не просиживать же мне днями и ночами в библиотеке, тогда и на ректора времени не останется! И хотя отчислить меня якобы не имеют права, никто не помешает каждому встречному и поперечному тыкать в меня пальцем и гадко хихикать за спиной!
Так, куда идти?
Я замотала головой и вдруг обнаружила бредущую по вымощенной сиреневым гравием дорожке немного полноватую девушку в точно таком же платье, как и у меня. Обрадовавшись, что хотя бы не придётся оставаться голодной, я направилась в том же направлении. Девушка, однако, не торопилась. Я замедлилась, чтобы не дышать ей в затылок, и тем не менее вскоре мы добрались до одноэтажного здания, которое, судя по доносившемуся аромату свежей выпечки, и должно было оказаться столовой. Однако за пару десятков шагов девушка вдруг резко остановилась, и я, погрузившаяся в свои невеселые мысли, всё-таки в неё врезалась.
Студентка ойкнула и обернулась.
Я тоже ойкнула.
Вот уж кого можно было подкалывать замечаниями про «боевой раскрас аборигенок островов Баравии»! Округлое пухлощёкое лицо было разукрашено, точно театральная маска какого-нибудь демона из Алого мрака, которыми принято пугать детишек: неестественно длинные и чёрные, местами склеившиеся ресницы, почти доходившие до таких же чёрных и довольно густых бровей, сильно контрастировали со светлыми блёклыми волосами, завитыми в нелепые овечьи кудряшки и судя по всему, крашенными. Ярко-красные полные губы, яростно соревновались с намалёванными глазами за первенство в привлечении внимания. По сравнению с ними слой краски на коже лица, похоже, от природы смуглой, не особенно бросался в глаза. Интересно, запрет на косметику, был лично для меня, и ректор не только шутник, но и обманщик?