— Нет.
Эстей сказал это слишком резко, безапелляционно — и сморщился от боли.
— Но ты будешь жить? Надо кого-то позвать… позвать на помощь?
— Не надо. Скоро сюда и так прилетят. Не стоит тебе попадаться на глаза нашим, не приведи Бездна, мамаша заявится, она меня всегда отменно чуяла. Уходи, обойдёмся без поцелуев на прощание. Скажи Мэйри… А, впрочем, не говори. Не говори ему ничего, так будет лучше для всех. Да и у тебя… всё будет хорошо.
— Что посоветуешь? — хмыкнула я. — Головой об камни или попробовать добежать до вон тех чёрных вулканов, чтобы быстренько сгореть заживо?
Эстей ещё чуть-чуть повернулся — и под его беспомощным неподвижным крылом я увидела стеклянный блеск Ключа, похожего на странное сплетение замёрзших в лёд радужных водных струй.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать — но над головой мелькнула чёрная крылатая тень. В следующее мгновение я схватила артефакт перехода между мирами.
Он показался мне раскалённым, как лезвие кинжала, прокалившееся в печке, я вскрикнула, а внутренняя поверхность ладони моментально покрылась прозрачными болючими волдырями.
«Домой. Я тоже хочу домой! В отличие от тебя, меня там ждут…»
Второй раз шагать в ничто и лететь было уже не страшно, вот только Ключ я опять не удержала: в какой-то момент иномирная вещица стала попросту таять в моих руках. Последние шаги в бесконечности я проделала без него. И просила невидимые силы мирозданий только об одном: добраться до конца, не завязнув в промежуточном пространстве, как муха в янтаре.
Второе приземление было куда более болезненным и ощутимым. Я взвыла, покатилась по очередной твёрдой поверхности, стараясь уберечь лицо и голову в целом — и врезалась в какую-то грязно-бежевую, довольно облезлую стену, почти с наслаждением ощущая, как легко и приятно дышать, как прекрасно смотреть на свой мир без ядовитых контрастных цветов, свойственных Айгане. Сделала несколько сладких вдохов и выдохов полной грудью, не без труда перекатилась на колени и локти и поднялась, морщась от боли в ладонях, отчего-то уверенная, что окажусь в Академии. Там, где Миар, конечно же, где же ещё?
…но эти стены однозначно ЗАЗЯЗ не принадлежали. И человек, в полном ужасе смотрящий на меня с расстояния пяти-шести шагов, Миаром определённо не был. Я подула на обожженные руки, радуясь стене — прислонившись к ней, было легче воспринимать действительность.
— Это ты? — невнятной скороговоркой сказал мне очень знакомый человек напротив. И я откликнулась слабым недоумевающим эхом:
— Это ты?!
Глава 48
Мы с Мертоном Дойером смотрели друг на друга во все глаза. Вариантов, собственно было только два: либо я умерла и попала в занебесье, либо…
…либо он всё-таки жив.
Моё остолбенение длилось не так уж долго. Ноющая боль в изрядно отбитом теле назойливо напомнила о себе, я ещё раз осмотрелась — это действительно была моя бывшая Высшая школа имени святого Григориила Асветорского, та самая, которую я чуть было не сожгла дотла. Я узнала кособокие портреты чем-то выдающихся учёных прошлого, чьи имена и достижения никак не могла запомнить, стёртые пыльные барельефы на стенах, изображающие сцены обучения прилежных отроков в дни далёкой старины… казалось, вот-вот распахнётся деревянная обшарпанная дверь, ведущая в одну из аудиторий, и раздастся сварливый голос верлады Гранверс: «Лада Тэйл, вас только за смертью посылать!»… И самый последний штрих — Мертон, совершенно живой и здоровый, совершенно невредимый на первый взгляд, даже без малейших следов ожогов на растерянной физиономии, стоял передо мной.
— Это ты, Котари? — близоруко сощурился предмет моих самых горьких кошмаров и самых страшных сожалений последних нескольких месяцев, тогда как я просто по-рыбьи хватала ртом воздух. — Тебя не узнать, совсем… совсем другая стала! Откуда ты взялась, такая чумазая? На тебя собаки, что ли, бродячие напали? А про тебя такие слухи ходили! Кто-то уверял, что ты замуж вышла, кто-то — что уехала в другую страну… Нет, правда, ты откуда? У тебя царапина на щеке и платье рваное аж до дыр…
Эта будничная мирная болтовня парня, которого я совершенно искренне считала мёртвым, показалась мне самой абсурдной фантасмагорией из всех последних сумасшедших событий.
Я подскочила, не обращая внимания на жалобные протесты тела, и буквально бросилась на бывшего однокурсника. Тот только ойкнуть успел — а я придавила его к стене.
— Говори немедленно!
— Что?! Что сказать?! Котари, ты с ума…
— Говори, как ты выбрался тогда из горящей лаборатории! Иначе я за себя не ручаюсь! Кадык вырву, зубами!
Ах, да, такую Котари Тэйл мои бывшие знакомые ещё не видели. Впрочем, думать об этом было некогда.
— Ой, ну, я… Что-то взорвалось и полыхнуло, я сначала перепугался до ужаса, а потом увидел оставленное верладой Гранверс пальто, накинул на плечи и бросился бежать через огонь сломя голову, не разбирая дороги — дышать-то уже почти нечем было.
— Я не видела тебя внизу среди остальных студентов! — глупо продолжала я отрицать очевидное.
Зря, зря я не добила Эстея там, в Айгане, когда он валялся беспомощным ковриком у меня под ногами! А надо было! Но какая же я идиотка, что так легко ему поверила… Впрочем, был ли у меня выбор? Что я могла разузнать, будучи запертой в тюрьме?
— Не знаю, в каком таком низу, я добежал до первого этажа и выпрыгнул в открытое окно. Ушибся, между прочим! Прибежал домой безо всякого экипажа, потом родители пришли, вызвали лекаря… Так-то со мной всё в порядке было, только голова от дыма сильно разболелась, ныла несколько дней.
Боги…
У него голова разболелась!
— Ну, ты это… хорошо, что вернулась. Хорошо, что всё в порядке, и всякое такое, ну… А я, это, пойду, пожалуй… Меня вообще верлад Гунвер ждёт, я… это, до уборной только вышел, вот! — Мертон попытался выскользнуть из кольца моих рук, и глаза у него виновато и воровато бегали.
— А ну-ка подожди! — я почуяла неладное. — Подожди, кому говорят! Я не договорила!
Мертон замер, как перепуганный суслик.
— Да ладно, Котари, ты чего?!
— Что не так было с тем поджогом, а? Что ты знаешь? Ведь ты же явно что-то знаешь.
— Я… не…
— Хочешь, расскажу, где я в действительности была все эти месяцы?! — я выпучила глаза и сделала максимально страшное неадекватное лицо. Особо притворяться и не требовалось. — В тюрьме я была, Тайманской королевской темнице, Мерт. По статье сто пятнадцать точка шесть! Сидела на почётном месте у окна, обзавелась крайне полезными связями в соответствующих кругах, так что меня теперь и статья двести тринадцать точка восемь не испугает. Мне твой папаша, королевский судья, не авторитет, понял, окунь недожаренный?! Ща у тебя кишки узлом закрутятся, щас глаза полопаются, как перезрелые помидоры, ща я тебе устрою пытку свинцом и обезжиренными диметилкетоном бобами ядовитого древа! Это такая зубодробительная уголовная магия…
У Мертона жалко, мелко задрожали губы. И, кажется, подогнулись колени.
— Кстати, — уже почти нормальным голосом поинтересовалась я. — А почему в Школе никто не знал, что твой отец занимает такое тёплое местечко? И сам ты никогда не хвастался?
— Отец не велел… Он хотел, чтобы я был, как все, чтобы был близок к простым людям… Идейный он у меня, жуть какой.
— Ну, ладно. Допустим, непростой ты наш людь. Но ты что-то знаешь про поджог, верно? Не всё же было случайно?