— За наше плодотворное сотрудничество, — сказал он, чокаясь с Савельевым. — Пусть оно будет протекать в доброжелательном русле, без крупных конфликтов и взаимных обид.
Они выпили, закурили и принялись за кофе. Когда Савельев допивал свою чашку, дверь кабинета приоткрылась и в него вошла чрезвычайно симпатичная, со вкусом одетая молодая особа. У нее были голубые глаза цвета ясного неба и чистая, дышащая теплом кожа. Она показалась гостю блоковской Прекрасной Дамой, занесенной случайным ветром в казенный кабинет.
— Здравствуйте, Ирина Николаевна, — поднялся с кресла новый хозяин кабинета. — Позвольте представить вам нового военпреда, полковника Савельева Владимира Сергеевича. Он будет контролировать качество продукции, производимой нашим «Центром». Прошу оказывать ему всяческое содействие и познакомить Владимира Сергеевича с ведущими сотрудниками «Центра».
Новикова серьезно посмотрела на Савельева, вставшего при ее появлении, и с некоторым стеснением протянула ему руку для рукопожатия.
Из кабинета директора они вышли вместе. Савельеву сразу понравилась эта красивая и серьезная молодая женщина. Однако он заметил и темные круги у нее под глазами, и две горькие складки в уголках рта. Несмотря на внешнее спокойствие, Новикова была явно чем-то напугана или встревожена, и в причинах этого ее состояния необходимо было разобраться…
Проводив нового военпреда, Казарян уселся за стол и радостно потер руки. «Кажется, этот Савельев более разумный человек, — размышлял он, разглядывая фотографию своего предшественника. — Найти с ним общий язык, безусловно, будет легче, чем с Зайцевым».
Бесшумно появилась красивая длинноногая секретарша. Казярян вопросительно взглянул на нее.
— К вам Субботин Алексей Михайлович. Из милиции.
— Пусть заходит.
Казарян тяжело поднялся из-за стола и протянул майору Субботину пухлую влажную ладонь.
— Казарян Станислав Арташесович, — представился он со скорбным видом. — Я ждал вас, садитесь. Кофе? Чай?
— Спасибо, кофе, если можно. — Субботин опустился в мягкое кожаное кресло.
Казарян вызвал секретаршу и что-то шепнул ей на ухо. Леночка кивнула и удалилась. Казарян уставился на майора. В его больших круглых глазах читалась искренняя печаль и готовность ответить на любые вопросы.
— Скажите, Станислав Арташесович, когда в последний раз вы общались с Максимовым? — начал Субботин.
— Незадолго до убийства, — Казарян тяжело вздохнул, — буквально за час или даже меньше. Мы беседовали в этом кабинете с семи до семи тридцати вечера. Потом он поехал домой.
— О чем вы беседовали?
— Так, некоторые технические вопросы… Но к делу это не относится.
— Вы уж сделайте милость, расскажите подробности, а мы разберемся, относится это к делу или нет, — заметил майор.
— Разговор шел о новом технологическом процессе производства «красной ртути», о том, что утверждение нового процесса затянулось и о том, какие меры надо принять в связи с этим.
Заметив, что Субботин делает какие-то пометки в своем блокноте, Казарян спохватился:
— Алексей Михайлович, «красная ртуть» — это секретный ядерный продукт, и упоминание о нем в разговоре, а тем более в записи категорически запрещается.
— Меня об этом уже информировали, — улыбнулся Субботин. — В документах следствия и в моих записях такой продукт упоминаться не будет. Нас интересует вот что: не связано ли убийство директора с фактами хищения изотопной продукции или с попытками втянуть Максимова в незаконную торговлю этими изотопами?
— Да мне, собственно, почти ничего не известно, — неохотно начал Казарян. — Правда, один серьезный случай был.
— А именно?
— Приходил тут к Максимову один криминальный авторитет…
— Как фамилия? — оживился Субботин.
— Если не ошибаюсь, Волков. О его визите мне рассказал Александр Васильевич.
— Что он хотел от Максимова?
— Волков предложил Максимову организовать продажу «красной ртути» и других изотопов через свою посредническую фирму, обещал высокий процент от сделок…
— Что ответил Максимов?
— Наотрез отказался.
— Волков угрожал?
— Да, он показал заметку из газеты, где говорилось о смерти несговорчивого директора, дал время на обдумывание своего предложения.
— Сколько времени он ему дал?
— Два дня. Он был у Максимова во вторник. Сказал, что позвонит в пятницу. И в пятницу Максимов был убит. Видимо, он отказался сотрудничать с Волковым.
«Да, Александр Васильевич, — подумал Субботин, глядя на фотографию на стене. — Вас убили преднамеренно и хладнокровно. Это не вызывает сомнений. Вопрос в том, кто был заказчиком? Волков? Может быть. Но наверняка были и другие, кому ваша смерть была выгодна. Например, Казарян. Умный, честолюбивый. Ведь со смертью Максимова освобождалось кресло директора. Или те, кому вы мешали воровать изотопы».
Вслух он спросил:
— Почему вы решили, что Максимов отказался с ним сотрудничать?
— Мы всегда обедали вместе с Александром Васильевичем. В пятницу, во время обеда, он рассказал мне о звонке Волкова и о том, что ответил категорическим отказом.
— Какие шаги были предприняты для обеспечения безопасности директора?
Казарян передернул жирными плечами.
— Я предложил Максимову усилить охрану, но он отказался. Сказал, что двух человек вполне достаточно.
— Его охраняли два человека?
— Да. Охранник и водитель.
— Как фамилия водителя?
— Фролов Сергей Викторович.
— Почему он не сопровождал директора до дверей квартиры?
— Он должен был следить еще и за машиной, чтобы не подложили чего-нибудь. — Казарян отвечал на вопросы с расстановкой, не торопясь.
— У Максимова были конфликты на работе или в семье?
— Про семью не знаю, а на работе всерьез — нет. Так, по мелочи…
— А именно?
— Недавно он довольно резко поговорил с ведущим инженером Палагиным. Обещал уволить, если еще раз увидит его на работе в нетрезвом виде. — Казарян пожал плечами, что, мол, ничего не поделаешь, такое у них иногда случается.
— И часто этот Палагин бывает в нетрезвом виде?
— На работе — редко. Но поддает прилично. Максимов очень ценил его как талантливого инженера.
— Секретарша вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, печеньем и бутербродами. Казарян кивнул ей в знак благодарности и Лена вышла, плотно закрыв за собой дверь. Директор на правах хозяина сам разлил ароматный напиток по чашкам.
Субботин сделал глоток и отметил про себя, что это был отличный крепкий кофе по-турецки, с желтой пенкой и в меру сладкий.
— У вас отличный кофе, Станислав Арташесович.
— Это один из талантов моей секретарши.
«Уже и секретаршу присвоил», — подумал майор, но вслух произнес:
— Что вам известно о личной жизни Максимова?
— Ну, у Максимова есть жена, Маша Кириллова, красивая, лет на тридцать моложе него.
— Чем она занимается?
— Сидит дома. Читает книги. Занимается домашним хозяйством. Детей у них нет.
— И ей не скучно? Любовника она не завела?
— Если и завела, — поморщился Казарян, — мне об этом ничего не известно. Спросите кого-нибудь еще.
— Ладно, — легко согласился майор, — спрошу.
— А лучше вообще не занимайтесь этой ерундой. Если вас интересует мое мнение, не стоит тратить на это время и силы.
— Вы считаете мотивы личного порядка ерундой?
— В применение к Максимову — да! — жестко сказал Казарян.
— Простите, Станислав Арташесович, но я с вами не согласен. Тем не менее, охотно выслушаю вас. Вы кого-то подозреваете? Боитесь стать новой мишенью?
— Да, боюсь. А подозреваю… Я не подозреваю, а уверен, что заказал убийство Волков.
«Зачем он так старается внушить мне, будто Максимова заказал Волков? Ведь он умный человек и должен понимать, что мы не только основательно покопаемся в личной жизни его покойного шефа, но и разберем другие возможные версии, а также связь этого убийства с хищениями на фирме. Зачем ему это?» — подумал Субботин и, давая понять, что вопросов у него больше нет, вежливо произнес: